– Два вирусных дристуна, тяжёлый кот, сбитый машиной, и сейчас ещё подъедут со щенком, сбитым электричкой, – речитативом, с готовностью, перечисляет она. И затем радостным голосом внезапно добавляет: – И ещё звонил бордоский дог.
– Что хотел? – настораживается Сергей, и вслед за ним автоматически настораживаюсь я. Как будто щенков, машин и электрички мало!
– Не знаю. Вроде пучит его, – Аля пожимает плечами, не разделяя нашего беспокойства. – Сказала: приезжайте, посмотрим.
На лице у всегда невозмутимого Сергея отражается лёгкое волнение, которое молниеносно передаётся и мне: уж не ОРЖ18 ли тут… Надеюсь, Аля сказала им: «Приезжайте как можно скорее»? Нужно срочно всех принять и покидать инструменты для экстренной операции.
– Давай кота, сбитого машиной, – торопливо прыскаю на стол дезраствором и протираю его салфетками: экстренные всегда в приоритете.
…Совсем ещё молодой рыжий кот, сбитый машиной. ЧМТ, легочное кровотечение, шок. Прогрессирует нервное возбуждение – завёрнутый в полотенце, кот с громкими криками вырывается, скрежеща когтями по столу, и пожилой хозяин едва удерживает его. Эта гиперактивность – последствия повреждения головного мозга. Крики ужасны.
– Лёлик… Лёлик, – безуспешно пытается успокоить котёнка мужчина.
Колю препарат, снижающий двигательную активность – микродозу, – что даёт возможность поставить внутривенный катетер и начать выводить из шока. Под действием препарата котёнок успокаивается.
Серёжа уходит готовить операционную к приёму собаки с потенциальным ОРЖ – какое-то время оттуда слышится лёгкий металлический лязг инструментов, необходимых для гастропексии19.
Подключаю котёнка к инфузомату20, посадив его в кислородный бокс. Чуть позже запилим ему рентген, а сейчас даже фиксировать страшно.
– Вы такая молодая и так много знаете, – между делом замечает владелец котёнка.
Редко, когда я смотрю на приходящих в клинику людей, но этот – пожилой интеллигентный мужчина – привлекает внимание своей вежливостью и доверием к моим манипуляциям.
– Спасибо, – искренне благодарю его за комплимент, покрываясь пунцовым румянцем от смущения.
– Мы заплатим любые деньги, – говорит он в ответ. – Вы только делайте всё, что нужно.
У него звонит телефон, и он начинает деликатно объяснять жене про состояние котёнка – такими словами, что мне и не подобрать. То есть, он понял, что состояние тяжёлое, но не хочет расстраивать её, поэтому в разговоре налегает на положительные моменты:
– Здесь такие умные и понимающие врачи, – голос звучит тепло, искренне, и я ещё больше смущаюсь, слыша это. – Они делают всё возможное. Не волнуйся. Стабильное состояние, говорят, – хотя моя фраза только что прозвучала как «Стабильно тяжёлое»…
Лёлик остаётся на ночной стационар, и его хозяин перед уходом оставляет денежный залог:
– Звоните в любое время, даже ночью. Если денег не хватит – мы найдём ещё.
– Хорошо, – я готова прослезиться: одет он небогато, и крайне маловероятно, что имеет лишние деньги – именно такие люди обычно долгов и не оставляют. К тому же, это говорит о приоритетах: кому-то важнее деньги, а кому-то – жизнь, пусть даже это котёнок. Отпускаю его.
Жаль, что параллельно с мыслями о лечении приходится думать о том, как уложиться в то количество денег, которым готовы пожертвовать люди. Вот бы о деньгах вообще не думать… Эта мутная история про Айболита, который всех лечил бесплатно, всячески противопоставляя себя меркантильной сестре Варваре, ещё с детства изрядно искажает у людей представление о стоимости ветеринарных услуг.
