Я решил немного прокатить ее до клуба на увеличенной скорости. Вчера она впервые села на мотоцикл, а сегодня уже можно было дать ей немного адреналина, что тоже станет плюсом в копилку нашего доверия. Скорость, помноженная на уверенность, что я ничему плохому не дам с ней случиться, должны дать правильный эффект. Эйфория от адреналина должна была подогреть ее возбуждение. А она наверняка возбуждена. Потому что это был еще один прием, чтобы заставить ее сегодня сесть на мой мотоцикл. Я дал ей время. И она использовала его правильно. Она целый день думала не о том, как отказаться — хотя об этом наверняка тоже, — а о том, что она будет чувствовать на сессии. Она точно посмотрела пару роликов о порке, возможно, даже почитала несколько статей или форумов на эту тему. Она еще не до конца понимала причину своего возбуждения и интереса, но уже хотела это попробовать со мной. А все очень просто: нас влечет запретное. Или то, что мы таковым считаем. Нас манит все неизведанное, и всегда хочется заглянуть за грань хотя бы одним глазком.
— О, клуб с неоновой вывеской и бархатной веревкой, — как бы невзначай заметила Ника, слезая с моей помощью с мотоцикла. Это так девочка пыталась проверить на мне остроту своего языка. А я все больше убеждался в своем намерении найти ему более достойное применение. Но всему свое время.
Я спрятал шлемы в багажник, достал сумку с игрушками и, взяв Нику за руку, повел к клубу.
— Нам не сюда, — ответил я, сворачивая влево у самого входа.
Она посмотрела на меня растерянно и ускорила шаг. Мы обошли клуб сбоку и подошли к неприметной двери, у которой тоже стояла пара охранников.
— Привет, парни, — поздоровался я.
— Клим, — поприветствовали они, пожимая мне руку.
— Добрый вечер, — произнесла моя храбрая девочка Ника. Даже голос не дрогнул.
— Привет, — с улыбкой отозвались они, изучая ее взглядом с головы до пят.
— Хорошего вечера, — пожелал Матвей, распахивая передо нами дверь. — Повеселитесь там.
— Непременно.
— А вы здесь свой, — заметила Ника, когда мы вошли в коридор и двинулись в сторону основного зала.
— А я везде свой, если мне так выгодно.
— Самоуверенно.
— Просто правда. Не вижу смысла приуменьшать свои достижения.
— А это уже хвастовство и заносчивость.
— Еще диагнозы будут?
— Нет. Пока. А там посмотрим.
Ох, Ника, знала бы ты, чего заслуживают твой язык и бесстрашная попка.
Я остановился у самого входа в зал и повернул Нику к себе лицом.
— Правила те же, как и в прошлом клубе, но есть еще пара. Уважительное отношение. Даже если у тебя чешется язык выдать остроту в мой или чей-либо другой адрес, ты прикусываешь его и терпишь.
— А если взорвусь?
— Мы смоем твою кровь со стен, — спокойно заметил я, глядя на то, как ее брови съезжают к переносице. — Правило второе. Ты ни с кем не заговариваешь, пока с тобой не заговорят первыми.
— Даже здороваться нельзя?
— Даже здороваться. Молчи, пока тебя не спросят. Молчи и наблюдай. Крути головой, рассматривай, мотай на ус.
— А мы не сразу пойдем… м-м-м… ну…
— Куда? — она меня забавляла, и я все никак не мог уловить сущность Вероники. Вот она смелая, отважная и остроумная, а в следующую секунду бубнящая нечто нечленораздельное, краснеющая девица. И мне, пожалуй, нравилась эта метаморфоза.
— На сессию, — наконец ответила она.
Я подался немного вперед, а она по инерции слегка отшатнулась. Я улыбнулся, оказавшись на уровне ее лица.
