В пещере была тишина, но она будто из пространства услышала приятный бархатный баритон:
– Это камень жизни. Носи его при себе, он прогреет твоё чрево, оживит, вольёт в тебя силы и мощь, о которых ты меня просила, и я дам тебе своё покровительство и защиту, здесь, в моем доме, в моих пещерах и лабиринтах тебе нечего бояться, отныне живи здесь, как хозяйка этого очага.
– Кто вы, как мне величать вас? – озираясь, спросила Белокуриха, и он ответил: – Гор, я дух гор.
– Спасибо, о великий Гор! – поднявшись на ноги, поклонилась она в пустоту.
– Развей свои страхи и успокойся, здесь ты в безопасности.
От этой доброй речи страх и вправду прошёл у Белокурихи, она успокоилась, осмелела, ощутив покровительство духа.
– О, благодарю тебя, великий Гор! – погладила она рукой шершавую стену. И, уже внимательно рассматривая своё новое жилище, увидела на небольшом выступе в горной породе мраморную чашу, рядом с которой лежала такая же цветом, как и камень в её руке, кисть ягод. Она встала на цыпочки, потянулась к чаше, взяла её в руки и пригубила терпкое на вкус рябиновое вино, глоток которого обжигающим огнём побежал по венам, обновляя кровь.
– Дух Гор обвенчался со мной, – подумала Белокуриха, срывая с грозди и вкушая алые плоды.
Так и стала она жить далеко от людей, скрывая свое существование в горном лабиринте.
Изо дня в день, вставая вместе с восходящим утренним солнцем, Белокуриха ходила по прилегающему к горе лесу и сбирала с веток для своего пропитания замерзшие ягоды рябины, единственное питание в это время года, сохранившееся в лесу, доступное птицам и ей для еды. Эти плоды, питающие её плоть, были такими же горькими, как её женская доля.
Блуждая от дерева к дереву, Белокуриха, собирая ягоды, то ли плакала, то ли причитала, то ли напевала нараспев грустную, заунывную песню.
Звучащий весь день жалобный плач одинокой женщины разливался по лесам и горам нежно стонущим плачущим колокольчиком.
Проливались слезы ручьями из глаз Белокурихи под ее протяжные унывные причитания, в которых были собраны все стоны души, тоска, боль неразделённой любви, муки сердца, мольбы, страдания, и приобретенная жизнью мудрость, смиренность, покорность, и самая великая сила, что только есть на земле, – сила прощения.
Чтобы не было в душе моей боли,
Хватит слёз в моих очах её вылить,
Ни пощады с вас, ни полыша просить,
Сердцу любви надо море, чтобы простить
Разлетись в моих прощеньях злые речи,
Что ярмом тяжёлым давят женски плечи,
Скину груз, спиною яки разогнуся,
И на свит ещё я в волю подивлюся.
А тем временем в селении, где раньше проживала Белокуриха, уже давно бы люди посудачили да забыли про ее внезапное исчезновение, но именно с того времени, как без вести пропала эта женщина, до людей с горы Синюхи стал доноситься надрывистый плач, а через всю их жилую местность побежала, сама себе прокладывая русло – речушка, и люди подметили, что вода в ней будто бы особой, чудодейственной силы была. Случись злому человеку руки в ней сполоснуть, и отныне они лишь для добрых дел, сам потом подивится, как раньше жил, всё от гнева страдал да невежества. А приди к реке пара остывшая, охлаждение чувств их коснулось вдруг – вмиг сердца их томленьем и нежностью, пониманьем к друг другу проникнутся, и милуются, обнимаются, друг о друга что вьюн обвиваются. Старики ходят в воду ту ноги мочить да болячки свои в чистых водах лечить…
