Походив по базару Степан нашёл лишь одну продавщицу цветами, а так: дорожные аксессуары, магнитики с видом Томска, пирожки – заполнили всю небольшую площадь.
– Букетик мне покрасивши смастери, – крутился возле торговки долговязый парень.
– Вот все перед тобой – выбирай какие по нраву.
Цинии, ромашки, бархатцы – разноцветием выглядывали из ведёрка.
– Ты что, бабка, клумбу обнесла?
– Из дому принесла.
– А понюхать можно?
– А почему бы нельзя? – нюхай.
– Эти не чем не пахнут, – поднёс он к носу ромашки. – Эти – воняют, – сморщился долговязый от бархатцев. – Ну-ка, а эти? – потянулся он к циниям.
– Хватит здесь своим носом швыркать, Ежели тебе воняет – сунь палец в задницу и нюхай – одинаково для твоего носа.
– Ха… – тихонько хохотнул Степан.
– Эй ты, козёл, чего хохочешь – на грубость нарываешься?! – зло обернулся парень.
– Нужно ещё разобраться, кто из нас козёл.
– Это ты что, на меня намекаешь? – прищурившись, грудью толкнул долговязый Степана.
– Но не на себя же…
– Пошли-ка, разберёмся, а то здесь народу много – во-он, за киоск зайдём.
Они ещё не дошли до киоска, как в руке долговязого сверкнуло лезвие ножа…
– Ой, убивают!.. – завопила торговка, взглядом проследившая за покупателями.
Стёпка обернувшись, резко вздрогнул, увидя нож в руке идущего следом парня:
– За что!.. – закрывшись ладонями, выкрикнул он.
– Ну вот и разберёмся – кто козёл. Проверим, что у тебя в животи…А-йй! – недоговорив выронил он нож и упал на колени. Арсений, склонившись над ним, заломил ему руку высоко за спину, после чего резко оттолкнул. Проехавши на пузе по пыли, долговязый резко вскочил на ноги и оскалясь принял угрожающую позу.
– Тебе мало? Повторить? – сделал шаг навстречу Арсений.
Какие-то считаные секунды долговязый впился в него оценивающим взглядом, но быстро сообразив, что может получить добавок, развернулся и побежал прочь.
– Мы ещё встретимся… – донёсся его угрожающий крик…
– Ты, ты…– всё ещё дрожжа от пережитого уткнулся в плечо Арсения Степан.
– Стёпка, Стёпка… – по-дружески похлопал тот по спине товарища. – Спасибо бабке – закричала, а то бы… Пошли цветы покупать…
В автобусе задумчивое лицо Степана стало время от времени расплываться в улыбке.
– Ты что, своим мыслям улыбаешься? – поинтересовался Арсений.
– Вспомнил отчего этот сыр-бор разгорелся. И рассказал причину спора с долговязым. Сдержанный хохот прокатился по салону автобуса.
– Ну здорово бабка его отшила, – сквозь смех произнёс Арсений…
Доехав до районного села, они переночевали на автовокзале, а утром пересели на старенький «пазик», который и доставил их по назначению…
– Вот не думал, что вы отважитесь на сенокос приехать, – встретил их во дворе Василий Афанасьевич. – А цветы то к чему?
– Так это Ольге Сергеевне, – пояснил Арсений.
– Да у нас своих девать некуда, а эти, лучше бы ты Стёпка, Нюрке подарил. Она вот, – намедни, о тебе справлялась. Да разузнал бы у её, – как тут без тебя народ поживает.
– Нюрке я ничего дарить не собираюсь. А про то, чем дышит наша деревня, – ты мне и расскажешь.
– Ну дык, а чего бы не рассказать: утром работа, в обед работа, а вечером сенца скотине кинешь и спать – вся деревня так и живёт. Клуб закрыли, так что: ни кина, ни артистов – своих хватает.
– Ну-ну… Местные самородки: циркачи, артисты, юмористы, – иронически хохотнул Степан.
– А чем тебе соседи наши – Кудрины и Карпины, не шуткари – вся деревня с них потешается. Две сестры, а в одном дому ужиться не могут. Вроде и делить-то нечего: у каждого свои полдома, своё хозяйство, свой мужик.
