Моррон был доволен догадкой.
– Возможно, это естественный дефект строения, за которым уже многие годы никто не присматривает, а, может, и нечто другое. Но что именно? Если это чьи-то следы, то кто и когда их оставил? Это вам и предстоит выяснить. «Прыжок» назначен на шесть часов утра. Сейчас вы пройдете в портал, где офицер проведет дополнительный инструктаж. Затем важно выспаться. Подъём в три часа. На этом моя миссия закончена, а ваша только начинается. Мы снова встретимся, когда работа будет уже сделана. Постарайтесь ничего не упустить и, конечно, вернуться живыми. Если вопросов нет, вы свободны!
Моррон небрежно смахнул со стола фотографии, и его поверхность превратилась в обычную столешницу.
– Полковник, разрешите вопрос?
– Да, капитан.
– Как называется город, который мы видели?
– В разное время его называли по-разному – Хлынов, Вятка, Киров, и сейчас это уже не важно. Впрочем, если хотите, можете сами дать ему имя.
– Может быть, Вятка?
Глава 8. Сон капитана Филипса
Вятка, Вятка… Засыпая, капитан пытался вспомнить, где слышал это название. Когда-то, во время работы Мегги над диссертацией, Филипс помогал жене редактировать список литературы, в котором была фамилия американского профессора, опубликовавшего монографию о развитии образования в Вятском крае. «Как же его звали? Холмс! Илларион Холмс. Почти как того английского сыщика. Надо же! Столько лет прошло, а помню! Как же его далеко занесло! Вятка – это ведь почти Сибирь», – удивился капитан, поправил подушку и постарался заснуть, но вместо сна в памяти всплыло ещё одно воспоминание.
Однажды ему довелось слушать коллегу – социолога, специалиста в области массового сознания, который в своем докладе увлеченно развивал мысль о том, что, чем более популярным становится явление общественной жизни, тем большей организации и порядка оно требует и, исходя из этого, неожиданно делал вывод об ущербности демократии и «всей этой возни» вокруг прав человека, которые, как утверждал учёный, «во всяком нормальном обществе, должны быть подчинены интересам организации и Империи, как её высшей и наиболее совершенной формы». В общем, самые обычные мысли. Примечательно то, что доказательной базой для них служила история религиозных шествий в России, в том числе одного многолюдного и продолжительного крестного хода в Вятском крае, фотографиями которого докладчик сопровождал своё выступление.
Глядя на них, с трудом верилось в то, что ещё совсем недавно это паломничество было скромным, почти семейным делом. В течение почти шести веков местные христиане к определенному дню самостоятельно приходили на берег небольшой северной реки, где когда-то, в незапамятной древности, крестьянин нашел чудотворную икону. Шли преимущественно семьями, каждая – в своём темпе и своим маршрутом, останавливались в пути у родственников и знакомых. Поскольку в те годы фотография ещё была большой редкостью, снимков того, старого паломничества почти не сохранилось.
Зато было множество других снимков, сделанных в начале XXI века, когда после нескольких десятилетий запрета со стороны коммунистических властей эта древняя традиция возродилась, и её возрождение совпало с появлением цифровой фотографии и Интернета. По ним было видно, как в считанные годы это семейное паломничество переродилось в тысячеголовое и заорганизованное шествие во главе с первыми лицами региона, в котором верующие выполняли роль статистов, восторженной и послушной массы, что широкой рекой текла по улицам города, шоссе, разбитым загородным дорогам и, наконец, полному бездорожью, полям и лесам.
