Бунт поссумов - страница 2

Когда Мило подумал, что следовало бы попрощаться с малоприятным соседом, несмотря ни на что, и попытался что-то сказать ему, тот повёл себя так словно никто к нему не обращается, или же он не слышит. На стойке паспортного контроля голландского гостя самым любезным тоном спросили: «Вы к нам в гости, молодой человек, или насовсем?». После пристальных взглядов работников европейской таможни это показалось несколько странным. На линии досмотра багажа очень вежливые и даже душевные, порой, люди с, казалось бы, неожиданным для этих краёв американским акцентом – рыканием, задавали необычные вопросы, мол, нет ли у него походных ботинок и палатки? Оказалось, что все палатки проверяют на предмет наличия опасных насекомых – вредителей леса, а грязные ботинки обрабатывают от грибка – паразита корней деревьев. Ботинки Мило были на его ногах, но оказались чистыми и не подлежали обработке. Палатку же у него забрали и вернули через двадцать минут в окне за таможенным досмотром. Ожидая свою палатку, которую он прихватил в надежде сходить в походы, Мило с удивлением разглядывал, казавшееся здесь нелепым, изваяние из дерева огромного бородача в доспехах, напоминавшего викинга, но никак не маори. Возвращая палатку, работник аэропорта пожелал фан Схотену лучших впечатлений от посещения страны и расплылся в улыбке. Самолёт прибыл заполночь и Мило, вскинув мешок на плечи, поспешил в ближайший отель «Айбис», что должен был быть в десяти минутах ходьбы от порта. На перекрёстке водительница зелёного автобуса, повидимому, поняла, что парень с рюкзаком пытается попросить её открыть дверь в неположенном месте. Она высунулась в окно и спросила, что он хочет. Мило спросил правильно ли он идёт в сторону гостиницы. Она начала скороговоркой объяснять, как пройти и даже пропустила зелёный свет. Правда, автобус оказался пустым. «До чего же любезен народ! Милее, чем в Европе!» – подумал студент. Свободных мест в отеле не оказалось, и Мило уныло побрёл назад в аэропорт, куда свободно пускали в любой час ночи, а полиции нигде и вовсе не было видно. Пришлось расположиться на полу на коврике для ночёвки в палатке, поскольку все стулья в маленьком порту казались занятыми. Хотелось хоть немного поспать после почти бессонной ночи в перелёте. Едва Мило сомкнул глаза, как загудел голос, оповещающий пассажиров о предстоящих полётах и прибытиях, а через час-другой его разбудил визг автоматического мойщика полов.

Ещё до рассвета Мило уселся в автобус, направляющийся в Окленд. Цены на билет отнюдь не радовали: судя по расстоянию, было подороже, чем в Европе. От конечной аэропортовского челночного автобуса до университетского городка оставалось, если верить гугол-карте в мобильнике, каких-то четверть часа пешком. Мило чинно нажал кнопку первого светофора, чтобы перейти пустую улицу в незнакомой стране, как положено. Светофор издал странный утробный звук. Позже студент узнал, что в некоторых местах имеются не только кнопки для зрячих, но и виброкнопки для слепых. Механический голос рядом бегло выдал информацию о сроке прибытия очередного автобуса. Перед следующим светофором Мило уже заметил платформу с датчиком веса человека, вступившего на неё, и поспешил обойти её. Светофор не загорелся. Стало ясным, как избегнуть раздражающе-красного света на пустых улицах. С рассветом Мило с большим удовольствием осматривал, возникавшие вдоль улицы во всей красе, сосны-каури, правда молодые и мелкие, но завораживающие уже потому, что они каури, а вовсе никакие не сосны, хотя так и прозваны в народе. Торопиться было некуда и, хотя рюкзак и был тяжеловат для сухой субтильной фигуры студента, он перестал замечать груз, увлекшись столь долгожданной флорой удивительных островов. Да и на что ещё было смотреть в этом городе, строящемся всего лишь с девятнадцатого века? Впрочем, университетский городок неожиданно поразил его своим очарованием: среди массивных пальм и, сосершенно тропического вида раскидистых деревьев, напоминающих даже баньяны, красовался, видимо, административный комплекс в виде красноватого неоготического замка, а вокруг разбегалось множество мелких строений в колониальном стиле из дерева и, зачастую, даже с элементами хорошо знакомого Мило модерна: «О, югендштиль – круто!» – заметил он себе под нос. Мило проделал несколько кругов по городку в поисках биологического отделения и наткнулся на совершенно очаровательную очень высокую старую араукарию. «Неужели это Араукария Хастайна?» – спросил он сам себя – «Это же – сама Новая Гвинея! Покруче других будет. Нет! По размерам скорее – Бидвиллии, чем Хастайна! Великолепно!» Под величественным деревом прогуливалось в развалку утиное семейство. Впечатление от реликтового дерева несколько портил ярко-красный плакат Студенческой социалистической международной организации со словами, на фоне падающих с неба градом бомб: «Что не так происходит с капитализмом?» Плакатами залепили все прилегающие стены здания. «А ведь, если задуматься, то и в самом деле не всё в порядке в этом мире» – подумалось Мило – «Почему американцы позволяют себе регулярно бомбить кого им вздумается? Совсем охамели. А природе от бомб каково? То-то и оно…» В уголке стены Мило бросился в глаза клочок бумаги с приглашением на работу. Полуприкрытое, колеблющимся на ветру отклеившимся углом красного плаката, объявление было малозаметным. Студент пробежал его довольно вяло, но на словах «молекулярно-биологическая лаборатория приглашает» заметно оживился и далее прочёл внимательно. Речь шла о необходимости лаборанта. Судя по виду, объявление висело здесь не первый день, но оставалась надежда на его неприметность. «Естественно, они дали объявление и в Интернете, надо будет посмотреть. Не исключено, что собеседование и начинается по Сети. Неплохо было бы для заработка на первое время» – подумал Мило. Утро вступало в свои права: солнце разлилось по улице, пели птицы, но было ветрено и весьма прохладно. «Похоже, что голландское лето даже теплее. По крайней мере, «в наше время так стало», как уверяет папа. Впрочем, уже конец туземного лета – февраль на исходе». Хотелось одеть куртку. Сказывался недостаток сна и спад энергии. Мимо пробежала трусцой целая вереница разновозрастных людей в одних маечках, вероятно какой-то спортивный клуб. Среди лиц европейского типа встречались относительно смуглые, черноволосые, полинезийского типа и, непременно, очень плотного телосложения. Но и они бежали с не меньшим упорством. «Похоже, что это и есть маори» – подумал Мило. Со временем ему всё чаще бросалась в глаза маорийская чрезмерная упитанность. «Если и есть в мире этническая группа, не имеющая худых людей вовсе, то, по моим впечатлениям, это – маорийцы. Самый «изящный», из попавшихся по сей день, выглядит как изрядно упитанный плотный голландец. Много и вовсе ожиревших. Невольно возникла доморощенная теория, что «моатина», которой они, в своё время, злоупотребляли, а благородный страус исчез до прибытия европейцев, оказалась настолько питательной… Словом, с той поры генетически изменился целый народ. Окорочка моа…» – написал Мило по электронной почте своему другу и коллеге спустя несколько дней. Студента одолел голод и чувство промозглости от ветра и сырости. Он решил, что неплохо было бы сходить в супермаркет, чтобы позавтракать после столь затянувшейся и беспокойной для него ночи. «Пора бы открыть магазин – народ тут голодать, похоже, не привык. Пусть супермаркет и не ближайший, ничего» – подумал Мило и направился в замеченный им по пути. «Кажется он находится на Кастомс-стрит, переходящей в Бич-роуд, приведшей меня к Эйзак-авеню, где и располагается университетский городок». Проходя мимо знакомых уже каури, Мило сообразил почему ему тогда было не так просто убедиться в том, что, после аэропортского автобуса, он оказался на нужной улице в направлении к университету. Стало очевидным, что здесь лишь на крупных перекрёстках можно найти название улиц, а спросить в такую рань было не кого. Теперь ещё бросилась в глаза и хаотичность номеров домов: казалось, что кто-то злонамеренно пытается запутать чужеземцев. Проделав весь путь назад к магазину, Мило с радостью начал было наполнять свою каталку снедью, но, присмотревшись к ценам, заметно остыл: «Что за чёрт! Да продукты тут заметно дороже, чем у нас! Взять это добротное кислое молоко, так – раза в четыре! Маразм! Страна же славится массовой молочной промышленностью, весь мир молоком заливает…» Рядом, за магазином, через дорогу, начинался порт, но океан не было видно, поскольку вся территория порта оказалась окруженной забором. «Жаль» – подумал Мило – «Так хотелось увидеть беспредельную гладь вплоть до самого Чили».