Бунтующий Яппи - страница 51

– А что мне делать?.. – Пряча глаза, он разглядывал свою тарелку. – Кушать-то всем хочется! Думаете, мне приятно, что ли, всяким уродам помогать? Мои мозги эксплуатируют бандиты, которые закончили максимум спортфак! Это в лучшем случае, а в худшем ПТУ.

– Ладно, не отмазывайся, – махнул рукой Илья.

– А что там такое конкретно произошло? – осторожно вмешался я.

– Да всё очень просто, – объяснил Замша. – При бывшем директоре, при Танькином деде, был заключён договор на шестьдесят «лепёх», по которому завод должен был поставить на север какое-то там оборудование, хрен его знает какое, при условии пятидесятипроцентной предоплаты. Предоплату получили, стали делать, но не сделали, потому что на завод зашёл Гурдюмов и его бандиты. Так что теперь за заводом висит должок на тридцать миллионов и неустойка. А это пахнет банкротством и очередным переделом.

– Повторите нам ещё по такой же, – сказал Илья подошедшей официантке.

– А вы не думали никогда, – оглядел я своих приятелей, – о том, чтобы ситуацией воспользоваться в своих целях?

– Это как? – живо заинтересовался Замша.

– Ну, я пока не знаю. Но положение дел в целом благоприятное: ты работаешь на новое руководство, Илья знает бывшего директора, а у моего депутата в приёмной лежит сейчас вот такая гора обращений от миноритарных акционеров завода с просьбой разобраться и наказать виноватых, в связи с чем в скором времени планируется собрание избирателей. Чувствуете схему?

Компаньоны пожали плечами, и Замша спросил:

– То есть, конкретных предложений нет?

– Пока нет.

– Ну, так что тогда, – вздохнул он.

Я хлопнул его по плечу:

– Да ты не парься пока, дружище! Не может это всё не сложиться! Надо только набраться терпения и подождать. Пройдёт время, и схема созреет!

– Да, действительно, поживём – увидим, – согласился Илья.

Есть в нашем городе чудесный рыбный ресторанчик на берегу вонючей речки Исети. Называется он «Порт Стэнли». Все официанты там – сербы, одетые моряками – замечательно любезны. Обслуживая вас, они поют и танцуют, умудряясь при этом не уронить огромные блюда, которые носят по несколько штук сразу, разместив их на руке от запястья до локтя. Кажется, что весь интерьер, все корабельные снасти, столы и стулья тоже танцуют вместе с официантами под весёлым морским ветром. Танцуют даже рыбы, креветки, омары, устрицы и осьминоги, наполовину засыпанные кубиками льда. Хозяин заведения, приветливый горбоносый Дядька Средиземномор, вежливо усадит вас за стол и пожелает приятного вечера.

В «Порт Стэнли» я решил пригласить Елену. И не пожалел, когда долговязый, но очень ловкий официант с крохотным кустиком волос под нижней губой принёс нам запечённую в соли рыбу. Несколькими сильными ударами ложки он разбил толстую буровато-жёлтую соляную скорлупу и принялся аккуратно перекладывать нежнейшие филейные ломтики нам в тарелки.

– Прямо волшебство какое-то, – улыбаясь, заметил я, глядя то на официанта, то на Елену.

– Волшебство? – удивился официант. – Что такой волшебство? Я не знать этого слов.

– Волшебство – это, – я неопределённо поводил в воздухе руками, – это… чудо.

– А, чудо! – подхватил он. – Чудо я знать, что такое! Чудо. Нет, ничего чудесного. Просто рыба берёт ровно столько соль, сколько ей надо.

На самом деле чудом мне казалось то, что я ужинал с Еленой в ресторане. Ей было сорок, а мне двадцать четыре. Тягу к зрелым женщинам я открыл в себе очень рано. В пятом классе я был настолько дерзок, что позволил себе влюбиться в учительницу литературы. Я поднимался за ней следом по лестнице, и вид её круглых кремовых икр неожиданно привёл меня в неописуемое возбуждение. На уроке я нагло глядел на её мягкий круглый живот – настоящий женский живот! – на её груди под кофтой – настоящие женские груди! – на впадину между ног, едва обозначенную под тканью клетчатой юбки, и – чёрт побери! – какими смешными показались мне мои недоразвитые одноклассницы! Да на что они были годны, эти глупые маленькие представительницы женского пола с их плоскими грудками и попками размером с детский кулачок?! А потом я встретился с ней взглядом и не смог его перенести: таким холодным, насмешливым и лучистым он мне показался. Я решил для себя: когда-нибудь она должна стать моей! И это была не мечта. Это было твёрдое намерение, подлежавшее воплощению, ибо я всегда брал от жизни то, что хотел. Но что я должен был делать? Ведь мне было всего десять лет, и, следовательно, предстояло долгое ожидание! «Ну и пусть, – думал я, – любой самый длинный путь начинается с первого шага». Сначала я добился того, что она выделила меня из общей скудоумной и посредственной массы. Я стал любимчиком и – о! – я мог позволять себе такие вещи, какие никто не мог себе позволить на уроках. Я с ней спорил.