Подав людям знак ждать его на месте, Радомир подъехал к сидящим у костра и спешился.
– Здравствуйте, люди добрые, – сказал он.
– И тебе, не хворать, мил человек, – ответил ему один из сидящих, вставая.
– Глянь-ка, Бер, – хохотнул другой, – одежа кожаная, лук добротный, охотник что ль?
– А кто ж его знает, – хмыкнул тот, кого назвали Бером, – может, и охотник, только вот она вроде как в Полесье обретаются. Заплутал что ль, болезный?
– Нет, не заплутал, – ответил сотник. Он оглядел стоящих – оружие из них тоже не блистало единством: у кого-то торчал за поясом длинный нож, кто-то имел топор, не боевой, а самый обычный, третий поигрывал кинжалом, а у четвертого в руках был и вовсе кузнечный молот.
– А что ж ты тогда делаешь возле нашей стоянки, друже? – сказал Бер, – Нешто смерти ищешь?
– Нет, но у меня есть для вас предложение, от которого вам будет трудно отказаться.
– Вот так-так! – воскликнул атаман, – И что же ты можешь мне предложить? Только учти – это относится не только ко мне лично, но и ко всей вольнице.
– Вы мне и нужны как раз все вместе. – снова прошелестел Радомир.
– Эй, Бер, – задумчиво сказал второй, – где-то я уже слышал про энтот голос. Точнее, про евонного владельца.
– Да, – вкрадчиво протянул тот, – доводилось мне про него слыхивать. Уж не сотник ли Радомир мне в гости заявился? Собственною персоной, ха! Чего тебе надобно от нас, сотник, да поживее, а то молодцы мои ох и не выдержанные. Чуть что, так у тебя из спины будут сразу пять ножей торчать. А одежу твою залатаем или так носить будем. Очень уж она мне глянулась.
– Если тебе так любо смотреть на нее, то у тебя будет возможность налюбоваться. Правда, на мне – не обессудь. Но это ежели не откажешься от предложения.
– Я слушаю.
– Я предлагаю вам присоединиться к моему отряду. У вас будет отличное оружие и снаряжение, получше того, что на вас сейчас. Также вам будет платиться жалованье.
– Э, сотник, – протянул Бер, – да ты, видать, нас за дубов стоеросовых держишь? Что-то слишком много хорошего ты нам предлагаешь, что грозит тебе казнью, не говоря уже о потере поста сотника. Чавой-то тут не сходится.
– Ты удивишься, Бер, но меня это ничуть не пугает. Вы же не потеряете ничего, особенно в ближайшем будущем.
– Это почаму еще? – прищурился атаман.
– А потому, что по сути уже вне закона. Те люди, что стоят сейчас поодаль – добровольцы. Остальные же бойцы либо сидят сейчас и соображают, что делать дальше либо уже сообщают об этом воеводе.
– Ты планируешь что ли, противостоять целой рати? – хмыкнул Бер, – Ты, сотник, либо что-то придумал, либо окончательно сошел с ума.
– Если все пройдет, как надо, то мы сами будем провозглашать законы. Так вы как? С нами?
– Твоя взяла, сотник. Эй, мужики, седлайте отобранных коней, у нас, похоже, дельце намечается.
Радомир повернулся в ту сторону, где оставил отряд и свистнул, три десятка добровольцев прискакали бодрой рысью. Сотник обернулся к костру – там уже стояли мужики на разномастных конях.
– Куда путь держим, сотник? – спросил Бер.
– В крепость Зима. Надеюсь, вести из столицы до нее еще дошли. – ответил тот, и добавил громче: – Вперед!
Отряд тронулся и пошел на север.
Немногим позже Радомира через Морские ворота выдвинулся отряд Берислава. Путь их обещал быть долгим – им предстояло пересечь Трехречье, перейти через Змею, и пройти на юг, к крепости Страж, стоящей почти на самой границе Могильника.
