– Я боюсь за тебя, – сказал он.
– Почему?
– Я больше не вижу в твоих глазах твердости, друг мой. Случайный знакомый ее не заметил бы, но я твой давний спутник. Эта твердость указывала на дремлющий внутри тебя гнев. Теперь он, видимо, в глубоком сне, и, боюсь, даже Руладу его не разбудить. Если этого не случится, то ты погибнешь, и быстро.
– Если все, что ты обо мне говоришь, – правда, – ответил ягг, – тогда я с радостью приму смерть. Я заслужил ее в полном смысле этого слова.
– Но никто, кроме тебя, не способен одолеть Императора…
– А с чего ты взял, что я способен? У меня нет магического меча, и я не оживу, если меня убьют. Такие слухи, кажется, ходят про тисте эдур по имени Рулад?
– Когда твой гнев вырывается наружу, Икарий, тебя не остановить.
– Почему? Я сам могу остановиться.
Таралак Вид нахмурился.
– Так вот какая перемена случилась с тобой, Икарий? К тебе вернулась память?
– Если бы вернулась, меня бы тут не было, – ответил ягг и остановился у прилавка, на котором стояли горшки, обмотанные бечевой. – Вот, взгляни сюда, Таралак Вид. Что ты видишь? Пустые сосуды? Или море возможностей?
– Обычные горшки.
Икарий улыбнулся.
Гралу эта улыбка показалась чересчур простой и беззаботной.
– Ты смеешься надо мной, Икарий?
– Меня что-то ожидает. И я не про безумного Императора. Тут что-то еще… Скажи мне, как измеряется время?
– По движению солнца, по фазам луны, по вращению звезд. А в крупных городах вроде этого по звону колокола через равные промежутки. Как по мне, так совершенно дикая выдумка, к тому же унижающая мыслящее существо.
– Речь, достойная грала.
– И все-таки ты смеешься надо мной. На тебя это не похоже, Икарий.
– Звон колоколов через равные промежутки, которые рассчитывают, пропуская песок или воду через узкое горлышко. Дикая выдумка, как ты говоришь. Произвольные рамки постоянства. А можем ли мы говорить о постоянстве, когда речь идет о времени?
– Всякий грал ответит тебе, что нет. Или наши ощущения нас обманывают.
– А вдруг так и есть?
– Тогда мы пропали.
– Мне нравится твоя сегодняшняя интеллектуальная воинственность, Таралак Вид.
Они продолжили свою медленную прогулку вдоль канала.
– Я понимаю твою одержимость временем, – сказал грал. – Ты проживаешь эпоху за эпохой, но ничего не помнишь и никак не меняешься.
– Ничего не помню. В этом-то и беда.
– Напротив, в этом наше спасение.
Несколько шагов они прошли в молчании. Им вслед глядело множество любопытных и иногда сочувственных глаз. В конце концов, чемпионы были обречены. Но все же где-то глубоко-глубоко в этих глазах теплилась надежда. Надежда на то, что кошмарному правлению Рулада Сэнгара, Императора Летера, придет конец.
– Когда не понимаешь время, история ничего не значит. Таралак Вид, ты слушаешь?
– И ты не понимаешь, что такое время.
– Да, не понимаю. Но думаю, что пытался понять… снова и снова. Из эпохи в эпоху. В надежде, что понимание времени чудесным образом откроет мне мою собственную скрытую историю. Я хочу раскрыть истинную меру времени, Таралак Вид. И не просто меру, а природу. Вот, к примеру, этот канал и один из целой сети каналов. Силой течения вода из реки попадает сюда, протекает через город и снова возвращается в ту же реку, лишь немногим дальше. Также и мы можем выйти из реки, пойти своим путем, но не важно, насколько прямым он кажется, мы так или иначе вернемся в ту же реку.
– То есть, как и колокола, вода отмеряет ход времени, – предположил грал.
