Bye-bye, baby! - страница 27

Ничего с этим не поделаешь. Лучше не сопротивляться.

– Все еще кукую, – вяло сказала я. – Как иначе?..

– Так я и думала! И Марат, стало быть, никуда не делся? – Вот он, вопрос, неизменно следующий за вопросом о филькином журналишке.

– Его зовут не Марат. Пора бы запомнить.

– И Анвар, стало быть, никуда не делся? – тут же поправилась мусик.

– Не Анвар. Его зовут не Марат и не Анвар. Тимур. Ти-мур.

– А я что сказала?..

Глупо было сердиться на рассеянно-высокомерную амнезию мусика и глупо было сердиться на себя, которая до сих пор помнила, что Его зовут Тимур.

Ти-мур.

Темноволосый и золотоглазый, похожий на всех богов одновременно; это ему предназначалась главная роль в культовом фильме «Мертвец», и главная роль в культовом фильме «Небо над Берлином», и все до единой роли в культовом фильме «Более странно, чем рай».

Тимур и сам по себе более странно, чем рай.

Кто изобрел порох, охотничий рожок и путешествия автостопом? – Тимур.

Кто создал Организацию Объединенных Наций и группу «Битлз»? – Тимур.

Кто начинал все мировые войны и бросал их на полпути, так и не закончив? – Тимур.

Кто придумал называть день днем, ночь – ночью, а любовь – любовью? – Тимур, Тимур, Тимур.

Для справки: я ни разу не видела фильм «Более странно, чем рай».

При всех своих заслугах перед человечеством Тимур так и остался весьма демократичным и непритязательным божеством; ничем другим его работу в самом обыкновенном, хотя и не лишенном гламурно-андеграундного блеска журнале я объяснить не могу.

Тем более что он даже не первое лицо, в лучшем случае – третье.

Первые лица (а точнее – рыла) никогда особо не интересовали меня, Тимур – дело другое. Теперь и не вспомнить, были ли при нем в момент нашей встречи порох и охотничий рожок, но все остальные подробности не сотрутся в моей памяти никогда.

Он заглянул в кабинет лишь мельком, снизошел, как и положено божеству, и его темные волосы заструились по дверной панели, тотчас превратив ее в алтарь. В пристань, у которой швартуются корабли, вернувшиеся из не указанных ни в одной карте стран. Все дело в волосах, именно так! Тимур был обладателем самых шикарных в мире волос. Или самых шикарных в России волос. Или самых шикарных в Питере, или – в этом здании, в этой комнате, на этом этаже. Географические уточнения не так уж важны в свете последующих событий, а именно: я была сражена шикарными волосами Тимура наповал. И вовсе не потому, что они были густыми, длинными, блестящими (хотя они были и густыми, и длинными, и блестящими). Волосы Тимура обладали чудесным свойством преображать реальность. Во всяком случае – мою реальность.

– Привет, – сказал Тимур. – Босс на месте?

Очевидно, он имел в виду Первое Лицо, секретаршей которого я числилась со вчерашнего дня. Первое Лицо отобрало меня из целого сонма кандидатов благодаря протекции какой-то эстонской или сингапурской сошки (сказались-таки квартирно-дипломатические связи мусика). Первая встреча с Первым Лицом повергла меня в уныние и укрепила в и без того очевидной мысли: все услуги, которые оказывает мне мусик, проходят по ведомству медвежьих. Да и как можно было думать иначе, если Первое Лицо оказалось улучшенной, усовершенствованной и модернизированной копией самого мусика, а проще говоря – харизматичной стервой с легкой примесью добропорядочного рантье. Она была лет на двадцать моложе моей беспутной мамочки и не в пример зубастее, о да! – зубастая, по-другому не скажешь. Такие до гробовой доски будут держаться питбульей хваткой за свои условные тридцать пять – тридцать шесть, за своих мелкотравчатых любовников, единственное достоинство которых – бодрящий юный член; за свой мелкотравчатый бизнес, «ГОРОД И НОЧЬ», как же!.. Стоило Первому Лицу открыть рот