Именно русские эмигранты были наиболее активными членами Сопротивления. В то время как французы добавляли в еду оккупантов слабительное, портили лифт, чтобы Гитлер не смог подняться на Эйфелеву башню, и делали другие мелкие гадости, русские участники Сопротивления взрывали кинотеатры с фашистами, захватывали склады с оружием и, обмотавшись пулемётными лентами, расстреливали штабы немцев, подавая этим пример остальным.
Итак, эти двое встали на путь борьбы против захватчиков.
Эмигранты, которые за годы вынужденного изгнания не утратили любви к своей Родине и в которых был жив дух свободы, подавали пример своим европейским соратникам. А попавшие во Францию, Италию и другие государства Европы в качестве военнопленных солдаты и офицеры Красной армии продолжали борьбу в партизанских отрядах. Многие из них, так и оставшись безымянными, сложили головы во имя свободы и независимости стран, на территории которых находились.
Призыв де Голля к борьбе оставил большинство его соотечественников равнодушными. Одни приспосабливались к жизни при новой власти, другие вступали в ряды СС. Впоследствии из них образуют легион французских добровольцев против большевизма «Шарлемань». Но это будет потом. Сейчас же мрачная тень оккупации повисла над Францией…
* * *
Даша находилась на лечении у доктора Мате. Мишель ходил в православный храм, ставил свечи за её выздоровление и, как истинный православный человек, молился.
По мере их сближения он влюбился в неё. Девушка стала истинным смыслом жизни Мишеля. С тех пор как он покинул пределы России, он был один, а сейчас, обретя Дашу, понял, что уже не сможет жить без этого ангела во плоти. Он просыпался и засыпал с её именем. За ней он готов был пойти на край света. Но чувства не затмевали и не вытесняли долга перед Отчизной.
С молоком матери и порой розгами отца за нерадивость он впитал любовь к родной земле.
«Запомни, сын, Родина у казака одна!» – поучал Самойлов-старший.
Мишель и Филипп разработали план, по которому предстояло действовать в условиях постоянной опасности.
– Для начала я узнаю, кто из моих коллег по Генштабу остался в Париже и не продался немцам.
– Тебе самому надо быть осторожным, ведь ты был на приёме в честь Гитлера и тот почти с фамильярностью с тобой разговаривал. Это могут счесть за провокацию.
– Тут ты прав, тогда зайдём с другой стороны.
– Интересно узнать ход твоих мыслей.
– Бывшая царская аристократия, белые офицеры, которые знают меня с хорошей стороны.
– Но и они могли уверовать в то, что ты продался немцам!
– Что ж, и опять ты прав, но, как говорят в России, двум смертям не бывать, а одной не миновать.
Так и решили. Хорошо, что Мишель имел знакомства среди парижских журналистов. Это позволило устроиться на службу в газету. Жить-то на что-то надо было, а он обладал хорошим стилем письма: помогло составление рапортов.
Да и Филиппу работёнку нашли. Помог хозяин гаража. Так куратор НКВД стал парижским таксистом…
Мишель встретился с парой-тройкой соотечественников.
– Серж, я знаю, мы не особо были дружны…
– Ах, оставьте, Мишель, не то время. Немец правит бал, а мне это не по душе, да и не мне одному. Я знаю, что вы офицер французского Генштаба. Так вот, я не верю, что вы им продались, многие наши в это не верят.
Мишель про себя удивился такой откровенности: «Может, провокация?»
Хотя Сергей Вильченков происходил из семьи потомственных военных, чьё имя никогда не было запятнано предательством…
