– Вы правы, Серж, обстоятельства…
– Всё, ни слова. Итак, что вы собираетесь предпринять?
– Нам с вами, Серж, необходимо собрать отряд, который будет вести борьбу. Этакая партизанщина.
– А что? Звучит, да ещё как! Мы будем русскими партизанами в Париже, да что в Париже! Поле действия – Франция! Я сам поговорю с кем надо, и вам не стоит беспокоиться о репутации. Это даже хорошо, что вы свой у этих. Нам пригодится.
– Сейчас работаю в газете.
– Замечательно. Покажем оккупантам, где раки зимуют.
– Серж, друг мой, только без куража, осмотрительность никому не помешает. Да, я хотел бы вас попросить…
– Слушаю.
– Узнайте осторожно, кто из моих коллег по Генштабу остался в Париже.
– Хорошо, через неделю у меня.
– Берегите себя.
– Вы тоже, время нынче…
Как говаривал классик: «Из искры возгорится пламя».
Эти двое, а также Филипп стали основой группы Сопротивления.
– Как мы будем называться, Филипп?
– Я думал над этим. Комитет национального освобождения.
На квартире у Мишеля собралось пять человек. Помимо Филиппа и Сержа Вильченкова было ещё двое: Владислав Самохин и Пьер Белёвский. Последний являлся отпрыском польской фамилии, которая на службе императорскому дому Романовых стяжала славу ещё в 1854 году, в Крыму, во время осады Севастополя. А после революции 1917 года и скитаний после бури Гражданской войны Белёвские осели в Париже. Владислав же был сыном купца первой гильдии, который ещё до Октябрьской революции, в феврале, после отречения императора Николая, от греха подальше забрал сына, единую кровинушку, – и во Францию, страну, которую давно для себя облюбовали небедные русские и которая стала домом для их капиталов.
Как мы видим, компания подобралась та ещё. Мишель представил Филиппа остальным. До прихода «гостей» у этих двоих состоялся разговор:
– Ну и как ты меня собрался им представлять? Ведь, насколько я понимаю, они «бывшие»?
– Да.
– А я…
– Ты человек, которого перипетии судьбы выбросили на этот берег.
– Звучит романтично, а по сути я для них враг, идейный. – При этих словах Филипп горько усмехнулся.
Если бы этот казак знал, что он бывший генштабист, которого либеральная шваль, ввергнувшая Россию в кровавую круговерть революции, своими дрязгами от себя отвергла, то он очень сильно удивился бы. А так он сотрудник иностранного отдела НКВД…
– Знаешь, Филипп, говорят, враг моего врага – мой друг.
– И всё-таки…
– Мой боевой товарищ по Испании.
Филипп не переставал восхищаться умением Мишеля находить выход из, казалось бы, тупиковых ситуаций.
– Что мы имеем? Четверо из нас – а это немало! – умеют обращаться с оружием и обладают опытом его практического применения. У нас есть возможность набора и печати прокламаций и воззваний. А самое главное, что нас поддерживают остальные наши бывшие соотечественники! Но это резерв. Сейчас наша задача – не дать немцам почувствовать себя хозяевами. Мы должны посеять в их умах осознание того, что они непрошеные гости, и нужно вести себя крайне осмотрительно.
– Террор?
– Да, но для этого нужно оружие.
– Надо напасть на комендатуру.
– Оружие?..
– У меня наган.
– У меня браунинг, кинжал.
– Кольт.
– Браво! – воскликнул Филипп. – Для начала хватит, остальное добудем при налёте, как говаривали господа эсеры.
– Вот это познания! Браво, Филипп.
– Я думаю, нет надобности объяснять, что затеваемое нами предприятие чревато петлёй или стенкой, – это как повезёт. А то и гестапо. А эти парни, насколько я наслышан, не церемонятся.
