Трамвай снова за окном? Нет, похоже, шаги. Прокололся…
– Ты куууриииишь?! – Что больше в этой фразе, удивления, обиды, гнева?
– Нет, – испуганно и почти искренне говорю я и не понимаю, прятать ли мне огонек сигареты в руке, или нет, раз уж застукали. Как так получилось? Сам не знаю. Твои глаза округляются еще больше. Наверное, должно пройти несколько десятков лет, чтобы, наконец, сказать тебе, что такую вот я тебя и люблю, непосредственную, растрепанную, сонную, и совершенно естественную. Боже, женщины, что же вы с собой делаете? Убиваете свою настоящую красоту какими-то макияжами, диетами, прическами, нарядами, словно не понимаете, что мы десятки лет только и ждем, чтобы вы вышли из спальни с круглыми ото сна, удивленными и оттого самыми искренними, самыми настоящими и самыми любимыми глазами.
– Ты не куришь! – громко и уверенно заключаешь ты. И для придания самой себе еще большей уверенности добавляешь: – Это не ты…
А я, по-мальчишески пряча взгляд, неуверенно тебе обещаю:
– Я больше не буду. – Только, в отличие от застуканного мальчишки другого города в другом измерении, я искренне в это верю. Тому мальчишке из пыльного переулка не страшно было – ну, застукали с сигаретой – отругают, только и всего. А вот это твое «это не ты» – совершенно ужасная угроза, особенно в сентиментальном состоянии меж двух измерений. – Нет, я, я! Я больше никогда так не буду!
– Не надо. Ты не куришь. Ты не пахнешь сигаретами. Ты – другой, это не ты!!! – и ты, повернувшись, снова уходишь в спальню.
– Спи, малыш, спи. Я сейчас приду. И больше не буду. Это я… – говорю я шепотом тебе вслед, совершенно не уверенный, во сне ты пришла, или наяву, и если во сне, то в чьем.
Через трамвайную линию и единственную асфальтовую дорогу от того дома был офицерский городок. В том измерении он был подчеркнуто чистым, асфальтовые дорожки внутри покрашенного забора были одеты в бордюрный камень, тоже покрашенный, в шахматные цвета – черный-белый, черный-белый. Ворота забора не были закрыты. Конечно, там же не только дорожки, там еще и аллея, ведущая к Дому Офицеров.
В детской книжке по занимательной физике был забавный рассказ о машине времени. Знаете, как сделать? Берете приемник и включаете его. А потом летите прочь со скоростью, большей, чем скорость звука. И тогда вы догоните ноты, слова и аккорды, улетевшие уже куда-то вперед, ставшие простыми волнами. Так они и пронесутся вновь через ваши уши, только в обратной последовательности. Здорово, да?
Воображаемые картинки несутся со скоростью звука: вот широкоплечий седой дед везет меня, мальчонку пяти лет, на трамвае, от вокзала к дому в пыльном переулке, в калитке которого низкорослая пожилая бабка с грубыми чертами лица встречает, берет нежно за руку и гладит по голове. А дед просто уходит, не взглянув на нее, только лишь, как мне теперь кажется, подмигнув мне на прощание… А потом всё исчезает. Аллея Дома Офицеров вдруг наполняется какими-то людьми с лопатами, на которые из-под пятящегося задом катка вылетает асфальт. Люди эти разбирают крышу и складывают листы обратно на грузовики. Дом офицеров расползается, как карточный, и снова, сам по себе, собирается. Крыша становится на свое место сразу вслед за яркой вспышкой, за которой, из ее центра, взмывает вверх что-то тяжелое, черного цвета, с торчащим вверх стабилизатором, что, замедляясь, поднимается к летящему задом наперед самолету с черным крестом и исчезает в его брюхе.
