Кстати, на взрослом мужском велосипеде любой парнишка умудрялся ездить. Позднее я тоже научился такому искусству. Для этого надо хитро изогнуться, чтобы просунуть одну ногу сквозь раму и затем крутить педали. В таком скрюченном положении далеко не уедешь, но час-другой покататься можно.
Отец проявил народную смекалку, чтобы «русифицировать» велосипед: разрубив корд на советских шинах, подогнал их размер под немецкие обода.
Кроме того, он заказал знакомому сварщику металлическую основу седла, прикрепляющегося непосредственно к раме нашего дамского велосипеда. Почти два года, пока не подрос, я ездил на этом седле. А потом и сестра Ира им пользовалась.
Однако научиться ездить на велосипеде было делом нелегким. Мы это знали и ждали, когда будет готов наш велик, чтобы наконец освоить это искусство.
И вот, как-то летним вечером мы пошли учиться езде на велосипеде на бульвар, идущий вдоль будущего стадиона пединститута. Народу там почти нет, и больших жертв не предвиделось.
Отец посадил меня на велосипед и, как полагается, проинструктировал, как следует на нем ехать – в какую сторону падаешь, туда и руль поворачивай и прочее.
Я кивал, но, возможно, от возбуждения мало что запоминал. Посадили меня на велосипед и пустили в путь-дорогу. Отец придерживал машину, чтобы я не грохнулся сразу. А я взял, да и поехал, да так, что отец отстал – скорость-то на велосипеде все-таки побольше, чем у бегуна. Хорошо, что мне объяснили, как надо тормозить.
Остановился я в конце бульвара. Смотрю, а отец бежит ко мне с большим изумлением на лице. Подбежал и спрашивает: «Что же ты не сказал, что умеешь ездить на велосипеде?»
А я: «Да не знал я, что умею».
Отец: «Так не бывает – сразу на велосипеде никто не может ехать – надо хоть немного, но поучиться. Это уменье, как обучение плаванью, дается после многих попыток и долгих упражнений».
Стали других мальчишек обучать и между делом установили, откуда взялось мое уменье. Вспомнили, что года три-четыре назад мы ездили в Ленинград к тете Клаве. Тогда с большим трудом разыскали в продаже самокаты.
Помню, что в магазин на Кондратьевский проспект мы добирались на трамвае, а на обратном пути я учился ездить на самокате, а взрослые шли рядом. В течение полутора-двух часов я осваивал самокат, и уже при подходе к дому тети Клавы, что на Гагаринской улице, неплохо на нем ехал.
Вот тогда и произошло обучение езде на велосипеде, то есть я перенес это умение с самоката на велосипед.
Парк вагоноремонтного завода – это бывший архиерейский сад. В 20-х годах ХХ века он был передан заводу как сад или парк отдыха трудящихся. Каким был сад до революции можно только догадываться, там росло много старых деревьев, имелись пруды и горки – это остатки городского вала. До наших дней они украшают его.
После «национализации и борьбы с опиумом для народа» обустройством сада на добровольных началах занимались многие из активных заводчан.
Кое что из оборудования, вплоть до аттракционов, было сделано на родном заводе. В саду работали разнообразные секции и кружки. Братья Свешниковы – Николай, Георгий и Борис – также приложили руку к освоению и созданию любимого детища.
Есть фотографии, где видны павильоны и спортивные сооружения, существовавшие довольно долго. На прудах сада играли в русский хоккей. К сожалению, теперь забытый вид спорта. Устраивали состязания по конькобежному спорту. Кумиром конькобежцев был Конька (Константин) Кудрявцев.
