Первый и второй этажи дома заметно отличались: хозяева – мои предки – занимали второй этаж, а первый – для разнообразных хозяйственных нужд. На втором этаже окна и потолки были повыше. Двери, печи и интерьер второго этажа предки выполнили любовно и тщательно. Был в большой передней зале даже небольшой камин.
Верхний этаж всегда занимали Свешниковы. На моей памяти там жили Елизавета Александровна Чулкова (урожденная Свешникова) с дочкой и двумя внучками и мы. Елизавета Александровна с семьей занимала передние комнаты. А задние комнаты второго этажа занимал Георгий Александрович Свешников – мой отец с семьей. С нами жила бабушка – Александра Викторовна Свешникова (Железкова) – мать Елизаветы и Георгия.
Крыльцо – дома лицо. В крыльце были довольно добротные двери – в прежние времена их запирали. Помню, что эти двустворчатые наружные двери были с основательным гремучим засовом. На моей памяти эти двери уже не запирались, их только прикрывали в сильные метели. А отец еще застал время, когда запирались на щеколду даже ворота.
Интересно, Что притвор дверей в крыльце устроен по-северному – то есть они открывались внутрь. Иначе дверь, занесенную снегом, просто бы не открыть. На притолоке при входе в дом висела небольшая бронзовая иконка Николы-Угодника. Жалею, что не догадался снять ее при прощании с домом. А может быть, и хорошо, что не снял. Пусть и дальше Никола охраняет дом.
Помню три возгорания, которые могли перейти в пожары, но, видно, Бог нас миловал.
Причиной одного из возгораний оказались сложные задачи по математике из учебника Шапошникова-Вальцева! А второе случилось из-за бурной любви нашей жилички Зины Нечаевой. Уронить керогаз при этом – это надо умудриться. Третий и последний раз горели перекрытия между первым и вторым этажом. Жильцы нижнего этажа – Михайловы – бездумно нажаривали печь, чтобы успеть переработать мясо свиньи, взращенной ими. В общем, подложили нам свинью. Выпало это событие на день рождения отца, и дом был полон гостей.
Балкон – это очень уютное место нашей квартиры. На нем в жару иногда гоняли чаи из сияющего медного самовара. С наступлением жары на балконе спали. Хорошо, что ночью движение машин по нашей улице в те давние времена считай отсутствовало. Большой грохот издавали телеги, проезжающие по булыжной мостовой, но ночами их то же не наблюдалось.
Мама выращивала на балконе красивые цветы, а на лето туда выносили комнатные цветы – громадный фикус, китайскую розу, тоже развесистую, и кактусы.
На балконе сушили белье и лук в красивых косах, держали летом птиц в клетках, в непогоду там играла сестра Ира с подружками, я под крышей балкона хранил наши удочки, а позднее там же укрывали от непогоды небольшой переносной бильярдный стол.
Не раз через балкон к нам пытались пробраться воры, но как-то все обходилось, успевали вовремя среагировать – либо сами отбивались, либо кого-нибудь звали на подмогу.
На второй этаж дома, то есть в наши квартиры, приходилось подниматься по довольной темной лестнице. При входе на нее имелась еще одна преграда против лихоимцев – дверь с хорошим запором – гремучим кованым крюком.
На ночь, после прихода всех, дверь запирали на этот крюк. Обычно запирал последний пришедший домой. Существовал смешной ритуал – чтобы удостовериться в том, что все дома, прямо так и спрашивали: «У вас все дома?» Ответ на этот вопрос всегда сопровождался веселыми репликами из-за его двусмысленности.
