– Э-эх! – воскликнул майор Арсланов, сильно подкутивший и красный, как рак. – Все турусы на колесах! Ну, решайте… Воровать, так завтра, хоть утром! Да! Уворуем и обвенчаем… Ну, с князем Аракиным что ли…
– Обеих! – пошутил Капорко.
– Обеих нельзя… Да мне все равно… Ну, по жеребью… На узелок… – пьяным голосом крикнул Арсланов.
– Замолчи ты… Конца, господа, не будет, – заявил Николаев.
– Стойте, стойте! – заявил Немович. – Давайте большинством голосов решать. Звать барышень Задольских, или не звать?
– На голоса! Ну-с, начинайте! Ну, вы, Караваев!
Караваев промолчал и угрюмо отвернулся, бурча что-то себе под нос, а все общество залпом хохота ответило на предложение.
– Стойте. Я выдумал! – серьезно произнес Бидра. Давайте нам, полковник, каждому по клочку бумажки. И каждый из нас будет класть клочок в шапку, или в ящик, что ли… Куда-нибудь! Баллотировка! Бумажка цельная будет означать – приглашать, бумажка с оторванным уголком будет означать – не приглашать. Сочтем голоса и готово.
– Отлично! – усмехнулся Капорко. – Cию минуту будет готово.
Полковник поднялся, достал лист бумаги, нарезал его ножницами на маленькие четырехугольники в вершок величины и роздал всем присутствующим по кусочку.
– Прежде чем класть, – скомандовал Бидра, – незаметным манером откусить уголок, якобы патрон.
Офицеры, смеясь, поднялись с мест. Хозяин, перейдя в соседнюю комнату, достал большой картон и поставил его там на столе. Затем, со смехом и прибаутками, все выстроились перед дверями комнаты и начали, как на смотру, поочередно туда маршировать.
Первый показал пример сам хозяин и бросил свою бумажку в картон. За ним проследовали в комнату все офицеры, по привычке соблюдая старшинство.
Когда все бумажки были в картонке, Капорко вынул их и стал выкладывать на стол. Оказалось, что все билетики были цельные и не один не откушен. Открытие произвело настоящий скандал.
В квартире полковника раздался такой хохот и длился так долго, что два денщика прибежали из кухни и прислушались. Даже двое прохожих жидов остановились под окнами и тоже прислушались.
– Гевалт! – сказал один из них.
Действительно, приключение было нежданное. Те, которые были за барышень Задольских, не боялись класть билетики цельными, но те, которые якобы их ненавидели и презирали, попались как в ловушку.
Теперь было очевидно, что и Андрюхин, несмотря на полученный от разборчивых невест «арбуз», пожелал пригласить барышень, и Караваев пожелал, конечно, пригласить, и Николаев с Рубинским, относившиеся к барышням с крайним презрением, тоже положили билетики цельными.
– Вот-с, это ловко! – не переставая смеяться, несколько раз произнес Капорко. – Ей Богу-с ловко! Ай да барышни-с! Правду говорит Бидра: магические слова – барышни Задольские!
– Ну, что ж, по крайней мере, решили, – сказал мрачно Грабенштейн. – Стало быть, завтра и приглашение посылать.
– Не письменное, – отозвался Андрюхин. – Надо послать князя Аракина лично пригласить.
– Что же, я не прочь! – тотчас отозвался князь.
– Еще бы прочь!.. – проворчал Николаев.
Гости по приглашению хозяина вернулись в столовую и заняли снова свои места «кончать пол дюжину». Едва они успели выпить по стакану шампанского, как в горницу явился юный корнет, за которым посылали солдата.
– Звездочкин! Здравствуй! Иди братец! Что протопоп? – раздалось отовсюду.
– Извините… – начал было явившийся.
– Извиняем ради протопоповны! – крикнул Андрюхин.
