Я ложился спать с мыслью, что завтра подойду к тренеру школьной команды. Думаю, он не откажет, если я решу посещать тренировки, а если начну делать успехи, то и заметит меня. Однако, придя в школу, я понял, что не смогу сделать этого. Духота, голоса, вид высоких подтянутых парней – всё это лишило меня толики возникшей уверенности. Я ничто по сравнению с ними. Мне просто не хватит духу прийти на тренировку, ведь я своими глазами видел, насколько хороши местные игроки. А я даже не знаю, удержу ли мяч в первые секунды. Во имя Дарвина… за что мне это?
Я думал о своей затее весь день, но так и не осуществил её. Домой вернулся разбитым, рухнул в кровать и проспал до вечера в надежде притупить взывающий к рассудку стыд.
Выгуливая Добби после сумбурных снов, я чувствовал себя по-прежнему скверно. В груди что-то давило. На площадке снова играли люди. Наблюдать за ними по вечерам стало почти естественно, и я чуть меньше напрягался, смотря в их сторону. Возможно, чувство неудовлетворения от того, что я спасовал днём, заставило меня пойти на необдуманный поступок. Я вдруг подумал: «почему бы не присоединиться к ним?» Мы не были одноклассниками. Даже если всё пойдёт не так, как хотелось бы, вряд ли они расскажут кому-то про мою ущербность. Заодно оценю свои силы и, если получится неплохо, пойду к тренеру завтра.
Я завёл Добби домой, а сам вернулся к играющим. Подойти к ним оказалось выше моих сил. Я как будто шагал по болоту. Пульс участился, тошнота, сопровождающая все мои панические атаки, подступила к горлу. Захотелось сбежать, пока меня не заметили, но парни были так увлечены игрой, что и не смотрели в мою сторону. Если я позову, они услышат? Я нервно сглотнул и приблизился к площадке. Это нормально, что сердце колотится настолько сильно? Думаю, люди, приговорённые к казни, испытывали меньше стресса, чем я при разговоре с незнакомцами. Как вообще обратиться к ним? Представиться? Или лучше без формальностей, сразу попроситься в игру? Я весь вспотел, пока думал об этом.
Наконец парни сделали перерыв, и я решился подойти, хотя дьявольски хотелось провалиться на месте.
– Эм… можно присоединиться к вам?
Пути назад нет, я сказал это. Зачем, зачем, ЗАЧЕМ? Если сейчас уйду, буду выглядеть кретином. Пятеро парней уставились на меня, и один, глотнув из бутылки воды, вполне дружелюбно ответил:
– Не вопрос.
Не знаю, стоило ли предупредить, что играть я не умею, однако я этого не сделал, в глубине души веря, что внезапно обнаружу у себя талант и предрасположенность к этому спорту.
– Как звать? – поинтересовался светловолосый парень с татуировкой на руке и пирсингом над правой бровью. Он был чуть выше меня и явно на несколько лет старше. На школьника точно не походил.
– Алан.
– Мэйсон. – Он протянул мне руку. Я пожал, надеясь, что мои потные ладони не вызовут сильного отвращения.
– Я Лео, – представился парень, разрешивший к ним присоединиться. Его тёмные, выстриженные с начёсом волосы неаккуратно топорщились, а на светло-серой майке проступили крупные, резко выделяющиеся пятна пота.
– Рассел, – буркнул самый высокий из присутствующих парней. Я сразу почувствовал в его голосе холодность. Мы носили одинаковые причёски, только Рассел таскал очки, придающие ему вид отличника, студента, занимающегося точными науками, или менеджера по продажам, но не баскетболиста. Ладно, я сужу слишком поверхностно. Ростом и телосложением он превосходил меня, а на длинной вспотевшей шее под левым ухом я заметил тату в виде змеи. Может, и не такой уж прилежный мальчик.
