Потом они пили чай за большим круглым столом на веранде. Ей дали «бутерброд» – тоненький кусочек мягкого белого батона, густо намазанного сливочным маслом. Такого она еще никогда не пробовала. Ломоть серого «кирпичика», политый подсолнечным маслом и посыпанный сахарным песком, – был верхом ее мечтаний, но бабушка не разрешала ей бегать по улице с кусками, а дома заставляла есть суп с картошкой. «Бутерброд» растаял во рту мгновенно, и она не могла оторвать глаз от хлебницы и разукрашенной фарфоровой чашечки – масленки.
– Какой у ребенка прекрасный аппетит! – пропела ее «новая» бабушка Таня, протягивая ей хлеб с маслом. – Обычно дети так плохо кушают, что их приходится уговаривать.
– Нашу долго уговаривать не надо, – усмехнулась тетя Полина. – Только дай…
Послышались тяжелые шаги, и на веранду поднялся огромный старик с длинным носом и торчащими вперед, как у кролика, зубами. За ним вошел щуплый молодой дяденька, держа за руку красивую в черных локонах женщину в ярком платье.
– Да у нас гости! – воскликнул старик.
– Вот, родственники из Челябы, Зинина сестра и… – засуетилась бабушка Таня.
Все как-то смутились, но дед продолжал:
– Ну что ж. Давайте знакомиться. Я – Борис Юрьевич, отец вот этого молодого человека, а рядом с ним – Лиля, его приятельница. А тебя как зовут?
– Меня… Вера… – прошептала девочка. – Мне шесть лет, я в школу скоро пойду.
– Значит, я твой дедушка, а это – твой папа.
Какой еще папа? Этот противный дядька с круглыми холодными глазами? Не знает она никакого папы! Где же мама? Почему ее до сих пор нет? Только бы не разреветься… Чего они к ней пристали?
– А кого ты больше любишь? Маму Зину или папу Юру? – засюсюкала вдруг бабушка Таня.
«Как можно выбрать – кого больше, кого меньше? Ведь кому-то обидно будет. Как эта бабка не понимает? Да и этого “папу” она видит впервые, а, может, и маму не узнает…»
– Больше всех – маму-стару… – прошептала она.
– Кого-кого? – переспросила бабушка Таня.
– Это она бабушку Дусю так зовет, – пришла ей на помощь тетя Полина.
На следующий день тетя Полина уезжала. Прощаясь с племянницей, она вдруг заплакала:
– Ты уж потерпи тут маленько, не озоруй, мать-то скоро приедет.
Целыми днями она слонялась как неприкаянная по саду или качалась в гамаке, а злобная собачонка норовила цапнуть ее за ноги. Никто ее не замечал. И только Лиля, когда приезжала, читала ей книжки, играла с ней и водила на ближний пруд. Однажды Лиля повезла ее в Москву. Они ехали на поезде, потом на метро и еще шли пешком. Огромный, прямо как вокзал, магазин «Детский мир» поразил ее в самое сердце: она даже не представляла себе, сколько может быть всяких игрушек на свете. Лиля купила ей красивую куклу, красное платье в белый горошек и красные ленточки.
Лиля жила рядом с метро «Кропоткинская» в огромной квартире с длинным мрачным коридором, где хлопало множество дверей. По стенам – вешалки с одеждой, тазы, корыта, велосипеды, лыжи и всякая рухлядь. Там была диковинная сидячая ванна, в которой Лиля ее мыла, туалет с ржавым бачком под потолком и ручкой на длинной цепи, а в глубине – просторная кухня с топившейся дровами плитой, облезлой раковиной с гудевшим краном, кучей столов, табуреток и полок. Противно воняли керосинки и керогазы. На веревках раскачивалось разноцветное тряпье.
– Ты что, дочку себе нашла? А мужа-то все никак? – спрашивали Лилю любопытные соседки.
