Как показывал опыт предшественников, изготовление комплекта ручек было довольно трудоёмким и кропотливым занятием. Один «гравёр» на его изготовление мог затратить весь ресурс, отведённый на подготовку к экзамену. Это лишало работу смысла. Да и распределить этот весьма плотно упакованный, но всё же довольно громоздкий комплект знания тоже было проще среди нескольких участников. А, поскольку в аудитории обычно присутствовало не более четырёх экзаменуемых, и при этом один из них занимал внимание комиссии ответом по билету, шеф решил «сообразить» это дело на троих.
За пару дней до экзамена троица закупила авторучки в нужном количестве и приступили к освоению навыков «игло-царапии». Через некоторое время Олег уже довольно разборчиво заполнял каждую грань ручки тремя строками текста, не прибегая к заумной аббревиатуре. Хотя наиболее часто встречающиеся слова и словосочетания, типа «перестройка» и «ускорение социально-экономического развития», он заменял на П и УСЭР, соответственно. Полное название стран соцлагеря заменили сокращения Бо Ге Ве и По Че Ру, которые писались слитно, в два слова. Также поступали и его товарищи.
Ручки, или дружки, как их стали называть приятели, раскладывались в специально изготовленные газыри, пришитые к внутренней поверхности тужурки. Обмен пластиковыми шпаргалками должен был, по их задумке, происходить в порядке невинной помощи товарищу путём передачи ему ручки – паста в стержне могла закончиться в любой момент, и это не должно было вызвать подозрений. При этом запрос на передачу сопровождался демонстрацией комбинации пальцев, обозначающей её номер. Перечень вопросов с номерами содержал отдельный карандаш, предписывающий, «где искать дружка», или ГИД. Гид имелся у каждого из совладельцев пакета.
Отработка взаимодействия по передачи носителей знания проходила за день до экзамена и напоминала сцену из известной кинокомедии «Операция Ы» – «Билет номер восемь, при нём задача». Проговаривание номера билета облегчало ориентацию в газырях.
Главный риск схемы заключался в непредвиденной замене формы одежды на экзамене. Об этом командование сообщало утром, в день экзамена, и решение принималась в зависимости от погоды – в случае жаркой погоды тужурки отменялись. Остаться в одних рубашках было бы катастрофой. Но шеф и здесь нашёл выход. Он приказал на экзамен под тужурки надеть рубашки без погон. Не иметь знаков различия на форме было нонсенсом, поэтому без тужурок остаться никому не грозило.
Это распоряжение шефа в очередной раз вызвало недоумение у коллег, не входящих в испытательную партию и не посвящённых в их затею, но шеф пояснил, что он неважно себя чувствует и боится окончательно слечь. И что всю ответственность он берёт на себя. С виду он был совершенно здоров, и полностью развеять недоумение ему так и не удалось.
Настал день экзамена. Отягощённая пластиковым знанием тройка вытащила билеты и заняла места за соседними столами. После небольшой суеты подельщики благополучно обменялись ручками и приступили к подготовке ответов. Через несколько минут Олег почувствовал недоуменный взгляд шефа. Глаза его, и так не отличающиеся своей миниатюрностью, теперь, казалось бы, и вовсе вылезали из орбит. Он вертел в руках переданную Олегом ручку и отрицательно покачивал головой. Похоже, он получил «гранату не той системы».
Олег снова полез в карман и проверил свой арсенал. Недоставало ручки с требуемым номером – в счёте он, похоже, не ошибся. Но что-то было не так. И тут он понял суть ошибки. Нужно было воспользоваться газырём с другой стороны тужурки!
