– Возможно, Киселев вел себя недостойно руководителю, – уверенно произнес он, – в чем я, как секретарь парткома, сомневаюсь, но подбор и расстановка кадров – вопрос, прежде всего партийный. – Мурасов сел, показывая тем самым, что хотел бы продолжать разговор в более спокойных тонах. Руководителя – коммуниста освобождают от работы, не обсудив на партийном комитете, не дав партийной оценки его поведения – это вопрос принципиальный. Затем назначается другой – Брагин, кто его знает? И это опять делается без согласования с партийным комитетом.
– Дать партийную принципиальную оценку не поздно и сегодня.
– Поймите, Герман Леонидович, у нас слишком мало времени, особенно сейчас, когда необходимо быстро настроить коллектив на решение сложных задач. А поэтому секретарю парткома нужно работать совместно, согласованно с администрацией, тогда не будет подобных ситуаций. Впредь согласен. Прежде чем принимать какое-либо решение руководителей – коммунистов будем заслушивать на парткоме. Что касается Брагина – я назначил, а вы через месяц организуйте утверждение. Посмотрим, как будет работать. Теперь хочу поговорить о делах, которые стоят на повестке дня.
Орлов подробно начал рассказывать о принятых решениях, о необходимости расширить фронт работ.
Мурасов слушал. Многое, о чем говорил Орлов, проходило мимо, не задерживаясь в его памяти. Он сидел и ликовал:
– Хоть небольшая, но победа! Орлов признал необходимым считаться с ним! Это главное, а дела и заботы пусть останутся у начальника, – вот что его занимало в данную минуту.
Когда Орлов закончил Мурасов, спросил.
– Ну, а как же с Киселевым?
– Думаю, что он получил достаточный урок, – ответил Орлов.
– Я не возражаю, пусть пока поработает начальником монтажного отдела. Возьмем его к себе поближе, в центральный аппарат, а там будет видно. Проявит себя на новой работе возможно, и вновь вернем на производство.
Впоследствии, Орлов всегда стремился втянуть Мурасова в производственную жизнь, приглашал его на все совещания, но контакт почему-то так и не налаживался.
В правом крыле большого лабораторного корпуса временно расположилась дирекция будущего комбината. В больших лабораторных комнатах, рядом с не распакованной мебелью, прямо на полу лежали кучи технической документации, папки, пишущие машинки. По широким коридорам сновали девушки, парни в куртках спортивного покроя, стройные молодые люди при галстуках в отутюженных костюмах.
Комбинат был пока еще в схемах и чертежах, но здесь в первом помещении его штаба, с первых его шагов, начал зарождаться заводской порядок. На дверях прибивались таблички названий отделов и будущих цехов, красивые урны на длинных ножках расставлялись вдоль коридора.
Здание постепенно наполнялось особыми людьми. Особенность этих людей заключалась в том, что это были люди – будущего. Они двигались, разговаривали, выполняли свои обыденные дела в настоящем времени, а жили в будущем. И эта двухмерность наполняла их сердца особыми чувствами, наделяла их действия необычными качествами, вселяла в их разум какое-то неестественное состояние. Начальник будущего цеха, поднимаясь по обычной лестнице на второй этаж, в своем воображении шел по площадке тридцатиметровой отметки ректификационных колонн. Мастеру контрольно-измерительных приборов, казалось, что ручные часы окружающих его людей как в мультфильме, покидают своих хозяев и сливаются в единый пульт управления химических аппаратов. И ежедневно на территории вырубленного леса, вставал перед ними пока еще призрачный будущий химический комбинат.
