___
[1] Вэкашник — инженер-сантехник, специалист по ВК (водопровод и канализация).
[2] Иктин — древнегреческий зодчий, построил Парфенон.
[3] Субчики — субподряд (периодически бестолковый).
5. Глава 5. Кирилл
Такая смелая, а пальцы, забирающие ключи, всё равно дрожат. И невозможно не удержать в кулаке маленькую ладонь.
— Я ведь могу и отомстить.
Самоуверенное заявление от ехидны, которую очень хочется присвоить, наконец, себе. И демонстративный кивок на стоящий за спиной автомобиль.
— Как-нибудь переживу. — Не выпуская руки, тяну её на себя, заставляя спуститься с этой дурацкой лестницы. — Машина застрахована.
— А ты?
Самсонов, стоп. Рано. Для всего рано, если обычный сценарий тебя не устраивает.
— Я тоже. — Помешательство, да, но отпустить её руку сейчас немыслимо, нереально, почти невозможно. Всё равно, что продать компанию с молотка и уйти в буддийские монахи. — Идём.
И она, действительно, идёт. Даже не вырывая ладони с зажатым брелоком из моей. Всё ещё в шоке? Может быть, но мне это только на руку.
— Садись. — Открыть перед ней и закрыть за ней дверь почему-то даже приятно. А, чтобы занять пассажирское место мне не требуются и десяти секунд. — Знаешь что такое руль?
Вместо ответа она нажимает start, на мгновение теряется, но всё же находит и переводит рычаг в режим драйва. И, конечно, смотрит на меня ехидным взглядом.
— Не уверена, покажешь?
— Покажу. — Это даже не обещание, что-то гораздо более реальное. — Только сначала…
Некрасиво разочаровывать девушку, которая так ждёт подвоха.
И рука сама собой тянется вперёд, а Романовская оказывается настолько близко, что на щеке её тёплое дыхание. Спокойное, размеренное, идущее в комплекте с откровенно скептическим взглядом. И мне бы снова выйти подышать, как тогда в её кабинете, но...
Самсонов, соберись!
Только миссия невыполнима.
Не тогда, когда поцеловать её — всё равно что вернуться в прошлое. Счастливое прошлое, в котором у меня ещё есть сын и любимая женщина.
— Такси. — Одно её негромкое, но веское слово ложится на, соприкоснувшиеся было, губы язвительным налётом. — Назначили.
— У нас есть пятнадцать минут.
— Самсонов, остынь. — Острый кулак упирается мне в грудь. — Такими темпами, да в твоём-то возрасте на других энтузиазма может и не хватить.
— Значит, ограничусь тобой, — хмыкнув, я всё-таки дотягиваюсь до ремня с её стороны, щёлкаю замком и добавляю насмешливо, почти не чувствуя разочарования: — Единственной и неповторимой.
— Страшно представить, за какие грехи могут наградить таким счастьем, — передёргивается она.
А мне становится всё интереснее. Откуда такая даже не неприязнь, категорическое неприятие моей, далеко не самой хреновой, персоны. Причём настолько искреннее, что вызывает желание отодвинуться, извиниться и свалить в далёкие дали.
— Тормоз слева, газ справа, руль перед тобой. — Усмешка совпадает с ещё одним щелчком ремня безопасности.
— Самсонов, ты серьёзно?
Она впервые по-настоящему удивлена. Не возбуждена, не ехидничает, не изворачивается, а недоверчиво смотрит, положив руки на руль. Правильно положив, что вызвало бы вопросы, если бы мне не было всё равно.
— Газ нажимай. — Знал бы, что это будет так весело, с вождения и начал бы наше знакомство. — Только аккуратно, в ней триста шестьдесят лошадей.
Чувствуя неадекватный азарт, я перекладываю сумку с её колен на заднее сидение. И забираю из влажной ладони брелок, всё равно будет только мешать.
