— У тебя уютно, ремонт сделала? — Оглядывается Владан то время, которое мне нужно, чтобы повесить пальто в шкаф и сесть за стол.
— Да, сразу после нашего последнего разговора, — оскал возникает на лице с полного моего согласия. — Стресс снимала, потому что так меня ещё не кидали.
— Лесь, сам не знаю, как так получилось, — виновато разводит он руками, устраиваясь в кресле. — Чёрт попутал.
— Я даже знаю, как того чёрта зовут, — доверительно сообщаю ему. — Это же Ольшанский тебя надоумил? Предложил поболтать со своей роднёй из состава жюри, в то время, пока ты тырил мой проект?
Да, рычу, имею право. Потому что полгода не спать это одно, но понять, что тот, кого ты считала кем-то вроде старшего брата, разменял тебя на более выгодное предложение — вот это удар.
— Леся, — тяжело вздыхает Шумерский, — кто старое помянет…
— Подставляй.
— Что подставлять? — опешивает он.
— Глаз подставляй, который я буду тебе выбивать за то самое старое, — положив локти на стол, мило улыбаюсь ему.
— Это ты от дружка нахваталась? — кривится Шумерский. — Не замечал в тебе такой агрессии.
— Так ты просто меня не видел в тот момент, когда на предварительном оглашении твоё имя оказалось в списке участников рядом с названием моего проекта.
Вспомнив, что у меня снова есть компот, я тянусь к сумке и достаю бутылку.
— Да хватит уже об этом! — С ощутимой ноткой истерики всплёскивает он руками. И начинает ходить по кабинету взад-вперёд. — Какая-то дурацкая награда тебе важнее наших отношений!
Компот встаёт поперёк горла, и глоток удаётся сделать с большим трудом.
— Отношений? — сиплю в ответ. — Да ты совсем охренел, Шумерский? Те несколько обжиманий и два несчастных поцелуя нельзя считать отношениями, это раз. А то, что ты всё ещё не понял, почему я бешусь, означает, что ума у тебя не прибавилось. Это два. Соответственно, помогать я тебе не стану, так что можешь выметаться.
Поставив точку, я забываю про Шумерского и включаю компьютер, делая ещё один глоток. Классная вещь — и тошноту снимает, и нервы успокаивает, и запустить ей можно, если что. В того же самого Шумерского, который наклоняется над моим столом, опираясь о него руками, и обречённо заявляет:
— Они меня убьют, Лесь. Пристрелят как собаку, если ты мне не поможешь.
16. Глава 16. Кирилл
— Кому ты сдался, Шумерский?
То, как она устала от этого клоуна, слышно даже здесь, рядом с наполовину открытой дверью. И вышвырнуть бы полудурка, но нет. Точно не сейчас, когда появился хоть какой-то шанс на то, что мы сможем наладить отношения.
Невнятное бурчание не разобрать, тем более, с такого расстояния. Вдобавок он низко опускает голову, чуть ли не касаясь носом стола.
— Скажи, что ты шутишь! — В Олесином голосе ещё не страх, но вполне себе натуральная опаска, и все нервы в моём теле напрягаются, чувствуя, что ничем хорошим эта их затея не закончится.
И снова невнятное бурчание. Придурка что, в детстве к логопеду не водили? Или не помогло?
— Ну ты же не совсем дурак, Шумерский, это слишком даже для тебя.
— Да не знал я, для кого они строят этот дом! Сначала не знал. — Резко выпрямляется полудурок. Разговор с Ляшенко оказался отличным предлогом, а то, что его не оказалось на месте и вовсе праздником, так что вернуться получилось очень вовремя. — А когда узнал, что это Лагиненко, отказываться было уже поздно.
Если это тот, о ком я думаю, то дело дрянь.
От желания войти и ткнуть идиота носом в массивный стол дёргается кулак, но рано. Сама она мне не расскажет, предпочтёт влезть в какую-нибудь задницу, а так я хотя бы узнаю в какую именно.
