Читать онлайн Саяна Горская - Бывшие. Тайная дочь от босса

Топчусь у дверей дорогого ресторана.

Прохладный сентябрьский ветер ныряет в ворот моего пальто, заставляя волоски на коже вставать дыбом. Холодный дождь неприятно бьёт по щекам, врезаясь мелкими иголочками.

Но я не тороплюсь входить в помещение. У меня для Максима есть потрясающая новость, и я хочу разделить её только с ним. Остаться наедине, смотреть глаза в глаза и радоваться громко, без стеснения, а не шептать, пряча своё счастье от любопытных глаз и снующих туда-сюда официантов.

Сую руку в карман, нащупываю холодный пластиковый корпус теста, на котором двумя яркими линиями крайне недвусмысленно обозначены ближайшие планы на наше с Максом будущее.

Мы станем родителями!

У Максима тоже для меня важная новость – он так сказал. И я уверена, что сегодня он сделает мне предложение.

Да, мы не так долго вместе, всего пол года. Но не временем измеряется правдивость чувств, а намерениями. И у нас с Максимом намерения самые серьёзные.

Кошусь на свои часики на запястье – тонкая стрелка отщёлкивает последнюю секунду часа, и тут же у обочины останавливается тёмный автомобиль.

Максим всегда такой – до пугающего собранный, пунктуальный и даже холодный. Для всех, но только не для меня.

Мне удалось пробиться через эту неприступную стену и растопить сердечко самого завидного, но самого равнодушного к женским чарам холостяка столицы.

Хлопает дверь машины.

– Алиса? – Максим раскрывает над собой зонт.

Дорогие ботинки твёрдо припечатывают по лужам.

Растягивая улыбку на пол лица, делаю пару шагов навстречу, чтобы обнять его, притянуть ближе, но что-то во взгляде Макса заставляет меня остановиться в нерешительности.

Нет в нём привычной мягкости. И его губы не трогает ответная улыбка. Вместо этого от него веет холодом, тотальной отстранённостью.

– Войдём внутрь? – Макс кивком указывает на стеклянные двери, за которыми как раз в этот момент исчезает очередная влюблённая парочка.

Провожаю их растерянным взглядом.

– Я бы хотела поговорить без свидетелей. У меня есть важные новости.

– Хорошо, у меня тоже.

– Тогда, ты начинай, – подрагивают мои губы от волнения.

Что-то в его интонации, в его колючем взгляде подсказывает мне, что не упадёт он сейчас на одно колено, чтобы предложить мне стать его женой.

Гоню от себя эти мысли.

Алиса, у тебя нет причин для беспокойства. У вас крепкие, замечательные отношения, и ничто не заставит Макса…

– Нам нужно расстаться.

Слова бьют тремя звонкими пощёчинами.

Сглатываю, роняя взгляд на носки своих туфель.

Мир вокруг будто замирает.

Шум дождя растворяется, а в ушах эхом на бесконечном репите крутится его голос.

Секунду я просто молчу, не в силах поверить, что поняла смысл сказанного верно.

– Нам нужно… Что?

– Расстаться.

Внутри меня всё перекручивается в кровавые канаты и обрывается.

Рывком поднимаю глаза на Максима, но его лицо – непроницаемая маска. В глазах ни тени той теплоты, что была раньше.

Он вынес нам приговор и с хладнокровием палача привёл его в действие.

– Вчера отец подписал бумаги и передал управление холдингом мне, – его голос сухой и жесткий. – Теперь на мне лежит ответственность за всю компанию, за каждое принятое решение.

– Но как же… Мы?

– Алиса, прошу, пойми меня правильно. Это не просто работа. Это моя жизнь и моё будущее. Я должен сосредоточиться на управлении холдингом и впредь не могу позволить себе отвлекаться на интрижки.

От парализующего шока перехватывает дыхание.

С особой пытливостью вглядываюсь в светло-голубые глаза, пытаясь отыскать там хоть намёк на эмоции. Хоть чуточку тепла для себя, но Максим смотрит на меня, как на незнакомку.

– Значит, для тебя это всё было просто интрижкой? – Шепчу, стараясь сдержать слёзы. – Ничего больше?

Максим вздыхает.

Плотно сжимает губы, превращая их в суровую линию.

– Нам было весело, Алиса, не спорю. Но у каждого из нас собственная жизнь и собственные цели. У меня теперь есть обязательства, и мне нужно сосредоточиться на них.

Вот так одним простым предложением Максим Куравин отсекает всё ненужное.

Отсекает людей, словно те – мухи, жужжащие над ухом и мешающие сконцентрироваться на «важном».

– Макс, я… – делаю к нему шаг, сама не понимая, зачем пытаюсь что-то объяснить. Наверное, хватаюсь за соломинку, стараясь сохранить отношения. – Я тоже хотела кое-что тебе сказать…

Но он уже отворачивается с такой вселенской усталостью на лице, словно весь этот разговор ему наскучил до тошноты.

– Алиса, мне правда жаль, но я уже всё решил за нас обоих. Не думаю, что ты можешь сказать хоть что-то, что может изменить моё решение.

Он всучает мне зонт.

Быстро и неловко чмокает на прощание в щёку и возвращается к машине.

Я остаюсь стоять на месте. Мои ноги будто прирастают к земле.

Дождь ледяными каплями стекает по моим щекам, смешиваясь с непрошенными слезами. Открываю рот, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Тут же прикусываю губу – до боли, до солёного металлического привкуса во рту.

Свободная от проклятого зонта рука непроизвольно опускается к животу, в котором уже зародилась новая жизнь – жизнь человечка, о котором Максим Куравин никогда не узнает!

Склоняюсь над принтером, нежно поглаживая его по сенсорной панели.

Давай же, работай, несчастная шайтан-машина!

Битый час уже пытаюсь распечатать рукопись нового автора, чтобы пролистать не с экрана – глаза болят от постоянного сидения в телефоне.

Кто-то резко хватает меня за плечо, дёргая в сторону.

– Алиска, бегом! – Шепчет Маша и тянет меня за собой.

Цок-цок-цок.

Наши каблучки почти синхронно припечатываются к полу, и звук наших торопливых шагов поднимается вверх, отражаясь от стен.

Несёмся по длинному коридору как две школьницы, решившие тайком смыться с литературы.

У кабинета Виктора Палыча сбавляем ход.

– Тише, – Машка прикладывает палец к губам.

На цыпочках крадёмся вперёд.

Машка припадает ухом к двери, а я пытаюсь отыскать щель в плотно задёрнутых жалюзи.

– Что там? – Шепчу подруге.

– Не слышу! Разговаривают…

– Ясное дело – разговаривают! Маня, конкретику давай.

Наше маленькое издательство в последние пару недель охвачено странным мандражом – все знают, что грядут перемены. Но вот какие именно?

Ответ на этот вопрос знает лишь верхушка, остальным же остаётся лишь гадать. Никто нам, простым смертным, ничего не рассказывает. Боятся паники и хаоса.

А паника и хаос наверняка начнутся, да! Мы, люди творческие, очень не сдержаны в эмоциях.

– Думаешь, что-то серьезное?

Машка хмурится, отмахиваясь от меня.

Тоже припадаю к двери, пытаясь расслышать хоть слово.

Ну, в самом деле, сколько можно нас мариновать?! Мы ведь тоже имеем право знать!

Может, нам уже нужно бежать и искать новую работу?

Дверь резко распахивается.

Мы с Машкой, взвизгнув, вваливаемся в кабинет Виктора Палыча.

В нас впиваются четыре пары мужских серьёзных глаз.

– Аксёнова, Ямская, – босс хмурится и качает головой, покровительственно глядя на нас поверх очков. – Детский сад!

– Это всё она, – подруга тычет в меня пальцем и показывает мне язык.

Подбиваю её ребром туфли по каблуку.

– Предательница! – Шепчу одними губами. – Виктор Палыч, ну, сколько можно нас мурыжить этими интригами? Скажите уже, что происходит!

Он откладывает ручку, которую крутил между пальцев. Медленно подравнивает стопку бумаг, лежащую перед ним на столе.

– Аксёнова, а ты помнишь, что сделали с любопытной Варварой?

– Угрожаете?

– Тебе? А есть смысл? Ты же у нас ничего не боишься.

– Только неизвестности. Виктор Палыч, всё издательство уже которую неделю на ушах. Думаете, мы ничего не знаем? – Жалобно свожу вместе брови. – Скажите уже правду.

– Правду хотите, значит? – Босс медленно снимает очки, вытаскивает из футляра платочек и принимается методично натирать стёкла. – А правда в том, Аксёнова, что нас покупают.

Мы с Машкой переглядываемся в растерянности.

– Кто?! – Хором.

– Скоро сами всё узнаете. Поднимайтесь в конференц-зал. Я сообщу всем нашим.

Босс возвращает очки на нос и со звонким щелчком захлопывает футляр, ставя точку в этом разговоре.

На негнущихся ногах выходим с Машей из кабинета.

– Кто мог нас купить? – Заторможенно моргает Машка. – Кому мы вообще нужны?

Пожимаю плечами, пытаясь осмыслить новую реальность.

Мы берем себе кофе в кафетерии и стоим у лифта, гадая вслух:

– Может, «МИР»? – предполагает Машка, отпивая кофе.

– Зачем мы ему? У нас совершенно другая литература.

– Не знаю, решили расширить целевую аудиторию. О! – Машка лупит меня по предплечью. – А вдруг «ЭксЛит»?!

По спине прокатывает волна мурашек.

Худшим вариантом из возможных для меня стал бы именно этот.

Если холдинг Куравина решил поглотить ещё и наше маленькое, уютное издательство, то мне тогда вообще больше нечего ловить в этой сфере!

Этот сноб скупает всё, что видит. Запускает свои загребущие лапы во все уголки бумажной литературы, превращая творчество в деньги.

Но, если быть откровенной, вряд ли его заинтересует наше издательство. Мы совсем крохотные, почти незаметные на литературном рынке.

Мы продолжаем гадать, перебирая все возможные варианты.

Створки лифта перед нами разъезжаются в стороны.

Мой взгляд прилипает к до боли знакомому мужскому профилю, а в груди спирает от спазма.

Куравин!

Куравин собственной персоной, чёрт возьми!

Высокий, безупречно собранный, в идеально выглаженной рубашке и темном костюме. Держит у уха телефон.

Он не смотрит на нас, его взгляд вязнет где-то в пространстве. На лице – ни тени эмоции, глаза холодные, как лед.

Первая мысль, мелькнувшая в голове – бежать! Но Машка подталкивает меня в спину, вынуждая сделать пару шагов вперёд.

Двери закрываются.

Чувствую себя в ловушке. Меня словно заперли в клетке с опасным хищником.

– Да, я передал всю информацию по проекту Сташевскому, – глубокий голос заполняет кабину лифта, вытесняя последние крохи свободного пространства. – Слышать не желаю. Юрий, я предельно ясно всё объяснил. Если полугодовая напряжённая работа сотни людей пойдет насмарку из-за ваших капризов, пеняйте на себя.

Он говорит совершенно спокойно, не повышая тона и ни единой нотой не выказывая своего раздражения, но внутренне я очень этому Юрию сочувствую – Куравин проезжается по людям, словно асфальтоукладчик.

Одним лишь взглядом светло-голубых глаз он умеет низводить оппонента до уровня грязи под ногтями.

Отодвигаюсь чуть вбок, изо всех сил пытаясь мимикрировать под настенную панель. Щёки пылают от прилившей крови, в висках стучит.

Всё, что мне нужно сейчас – это остаться незамеченной.

Всего-то!

Делаю ещё один крохотный шажочек в сторону.

Правая нога неуверенно встаёт на каблук, подворачиваясь.

– Ой! – Заваливаюсь назад.

Крепкая ладонь перехватывает меня поперёк локтя, не позволяя позорно завалиться на задницу, а мой ванильный раф благополучно расплескивается – прямым, четким росчерком по белоснежной рубашке.

Черт…

В голове пусто.

Забываю, как дышать.

Смотрю на кофейное пятно, которое медленно расползается по широкой груди Макса. Осторожно поднимаюсь взглядом выше, пересчитывая пуговицы на рубашке. Ещё выше, к волевому гладко выбритому подбородку, прямому носу.

Мой взгляд застывает, когда встречается с пронзительным холодом голубых глаз.

На лице Куравина абсолютная пустота, не выражающая ничего. Ни намёка на удивление, раздражение или любую другую эмоцию.

Просто… Лёд.

Он молча убирает руку, всё ещё сжимающую мой локоть, выпрямляется и оглядывает меня, словно в очереди на таможенном контроле.