Вопрос молотком бьет по больным мозгам, они отзываются натужным скрипом. Никогда меня этот вопрос не интересовал. Казалось, квартира – часть меня, всю жизнь в ней провел. Родители получили это жилье от завода, на котором работал отец. После их смерти двушка отошла ко мне.
Все.
Я и появлялся в ней от случая к случаю, использовал как базу отдыха между командировками.
— Н-наверное. Не помню. Не знаю.
— Какая безответственность! — фыркает женщина, и сразу ее лицо становится милым и беззащитным.
А еще в голове проносятся воспоминания. Где-то, когда-то я уже видел такую гримасу. Напрягаюсь, но мозги отказываются повиноваться, нахожу слова только для того, чтобы огрызнуться:
— Много вы понимаете!
— Покажите документы, — женщина протягивает руку.
— Какие?
— Свидетельство на квартиру или что-то, доказывающее ваше право на нее.
Я стою, как истукан, загнанный в угол, и злюсь. На себя, на девицу, на ее дочку, на весь белый свет.
— Документы лежали в коробке из-под печенья в шкафу. Вот здесь…
Поворачиваюсь и опять леденею: в комнате нет шкафа.
— И как? Где они? — женщина все еще стоит с протянутой рукой и ехидно улыбается.
— Куда пропали мои вещи? — глухо спрашиваю ее.
Такой подставы я точно не ожидал.
— Грузчики все вывезли.
— И документы?
— Конечно. Раз хозяин умер, они уже никому не нужны.
Вот это я попал! Меня, боевого командира, защищающего свою страну, свалила одним словом какая-то смазливая баба, еще и потопталась сверху ногами.
— И как мне быть? — растерянно спрашиваю ее.
— Не знаю. Пока, думаю, вам придется покинуть мой дом.
— Но мне некуда пойти! — оглядываюсь на темное окно. — Да и вечер на дворе.
— Есть гостиницы, хостелы. Откройте интернет, выскочит не менее сотни предложений.
Красавица разворачивается, задевает плечом косяк, вскрикивает.
— Мамочка, тебе больно? — девочка бросается к ней.
Ее мордашка сморщивается, словно она вот-вот заплачет.
— Все в порядке, Ариша, — мать протягивает руку, и малышка сует под ладонь щеку. — Не волнуйся.
Я наблюдаю за этой картиной, ничего не понимаю. Красавица, расточая терпкий аромат духов, запах которых вызывает щекотание в носу, выходит из комнаты. Тогда возвращаюсь в детскую, плюхаюсь на кровать, она отзывается жалобным скрипом.
Я смотрю на себя с недоумением. Как придурок сижу на детской кроватке и любуюсь на свои колени, обтянутые трениками, у самого носа. Странная ситуация, странная парочка в моей квартире.
— Дяденька, встаньте с моей кроватки, — просит девочка.
— Да, прости.
Я вскакиваю в полной растерянности. Вроде бы и правда на моей стороне, а отчего-то сердце ноет. Не могу выставить на улицу эту парочку, но и у себя оставить не могу. А где правду ночью искать, тоже не ведаю.
Решительно иду в коридор, оттуда — в кухню, где слышу, как незнакомка гремит кастрюлями. Она стоит у плиты. В одной руке крышка, а в другой половник с чем-то невероятно вкусным, судя по запаху.
Голодный живот сводит судорога. Еще бы! Двое суток без еды! Незнакомка как раз подносит поварешку ко рту.
— Слушайте…
— Ой! — испуганно вскрикивает женщина.
Она взмахивает поварешкой, и все ее содержимое, как пуля из пистолета, летит мне в голову. Реакция у разведчика должна быть отменной. Но моя, видимо, подустала за долгое время в горячей точке. Я не успеваю отпрянуть, как пылающее жаркое впечатывается в мою физиономию.
— Твою ж мать! — ору что есть силы, смахивая горячую картошку.
