Бывшие в городе - страница 4

В ванной я задержалась надолго: одних красивых глаз, моего острого ума и красной помады не хватит, чтобы произвести на него впечатление. Так странно: я никогда не видела Диму, слышала о нем только от Ирины и Насти, чьей объективной оценке я никогда не доверяла.

Я подвела глаза, осмотрела себя с ног до головы.

Я вышла из ванной, прошла по коридору. За спинами друзей я плохо смогла его разглядеть. Первое, что я отметила для себя: он недостаточно высокий, но и не низкий. Мысль, эмоционально проявляемая: «Он хорошо выглядит».

Когда мы все вместе прошли на кухню я смогла детально рассмотреть его. На нем были белая рубашка поверх белой майки и темные брюки. Среди присутствующих мужчин он ярко выделялся своим умением находить общий язык с девушками, нетипичным для парня чувством юмора. Когда он протянул руку, я встретила любопытный, но в то же время смущенный взгляд серо-голубых глаз. Его рукопожатие было крепким, теплым и немного жестковатым. Он улыбался и что-то быстро говорил, я мало что разбирала. Большие губы, нос с легкой горбинкой, густые брови, беспорядочно уложенные русые волосы.

Еще одна мысль, эмоционально проявляемая: «Мне не нравится его лицо».

Его голос, интонация, жесты. Излишняя феминность в жестах, отталкивающая скованность. Весь он был неловким и нескладным. Слишком худые руки, слишком юное лицо, эти нелепые очки, которыми он то и дело скрывал половину своего лица. Между прочим, самый яркий показатель самодовольного человека. Есть люди, которые носят головные уборы или громоздкие аксессуары в обыденной жизни или в каких-нибудь кафе. И сколько бы они ни были убеждены, что мы живем в обществе, свободном от правил этикета, порядков или других социальных регуляторов, такие «модники» по-прежнему вызывают смешанные чувства.

– Я вина купил, куда его убрать?

Третья мысль, эмоционально проявляемая: «Он купил то, что мне нравится. Найти общий язык с человеком, который делает и пьет то, что мне нравится, не составит труда».

– Где тут можно покурить?

Возможно, его лицо мне и не нравилось. Но Дима был до ужаса обаятельным, и в какой-то момент его стеснительность вызвала во мне умиление.

Мы уединились на балконе, так как, кроме нас, никто в компании не курил.

– Я точно лишним не буду? – спросил он.

Много вопросов, мало ответов. Я подумала: «Что в нем было такое, что могло нравиться женщинам? Судя по всему, ответ на это я вряд ли получу, если он продолжит бросаться вопросами о том, как бы ему закрыть свои минимальные потребности».

– Нет, совсем нет. Дим, здесь каждый просто отдыхает и общается. Главное, чтобы ты нашел себе собеседника, – ответила я.

Чуть позже завязался разговор о наших странных историях или, как нам казалась на тот момент, странных жизнях. В историях Димы я услышала то, что хотела услышать давно, и это помогло мне понять, что я не одна в своих рассуждениях, желаниях. Посетило странное ощущение того, что мы были знакомы еще до этого дня.

Я училась на филолога, но моя детская мечта стать журналистом не умерла. Так, не имея при себе ни журналистского образования, ни соответствующей аккредитации, я выяснила, что Дима увлекался литературой, барами и женщинами. С каждым его словом он начинал мне нравиться все больше и больше.

– Недавно познакомился со странной девушкой, – сказал он, закуривая следующую. Мне нравились его улыбка, его смех и родинки вокруг глаз. – Она была странной. Знаешь, в момент приближающегося коитуса она попросила остаться в туфлях…