В закутке соседствовали душевая кабина, мини-кухня и, втиснутый в оставшееся пространство диванчик, на который можно только упасть замертво, не сильно заботясь, что куда свисает, а восстав, гадать, отчего шея под странным углом к горизонту. Но даже в этом углу было приличнее, чем в том, к которому он примыкал.
– Это всем такое счастье положено? – поинтересовалась я, нужным местом чуя подвох.
– Нет, только выездным инспекторам.
– И часто выезды бывают?
– Все время. Вы же ревизор, как можно проверять из кабинета?
– А почему здесь не убрали?
– Убрали.
– А бумажная гора вон там в углу?
– Это ваш стол, магесса Мейл. Иногда работы очень много. Особенно когда перед этим месяц никто не работал.
– А другие работники отдела?
– А других нет. Вы и я, вот и весь отдел. Потому на кабинет никто не тратится, что инспектор в кабинете редко бывает, а когда бывает… – секретарь покосился на заваленный папками стол. – Здесь только шторы заменить, магесса Мейл и все сразу преобразится.
Шторы и правда выбивались. Густо-синие, с тяжелым металлическим блеском. Слишком красивые для этого места. Где-то я такие видела. Или похожие.
– А давайте наоборот? – предложила я. – Заменим все, а шторы пусть будут.
– Наоборот только через хозчасть и с разрешения главы департамента и начальника управления. Подавать прошение на переоборудование рабочего места?
– Подавайте, – взгрустнулось мне. Потерплю пока. Может и привыкну. Буду на шторы смотреть.
– Хотите чай, – предложил сердобольный секретарь.
– Только если пить мы его будем в приемной.
Фааль закивал. Вот вам и министерство. Когда у инспектора такой секретарь и такая приемная, никому и в голову не придет, что с кабинетом самого инспектора что-то не то. Не положено, занят, на выезде, зайдите позже, оставьте заявку секретарю…
Но согласитесь, что-то очень-очень неправильное в организации, где приемная секретаря выглядит, как кабинет, а кабинет инспектора – как кладовка.
* * *
– Вы у меня первая, – немного смущенно признался Фааль, подавая мне чашечку.
– Какая прелесть, – умилилась я тонкостенному полупрозрачному хантийскому фарфору, но Лайд почему-то принял на свой счет, смутился погуще и забыл, что уже насыпал себе сахар, насыпал снова и торопливо поправился:
– То есть, вы моя первая женщина-инспектор, – и подвинул ко мне поближе вазочку с зефирными шариками.
Я умилилась еще активнее. Смущенный Фааль – это нечто. Чтоб не закапать стол набежавшей слюной, спешно запихала в рот зефиринку и пригубила чай. Позавтракать мне за всеми утренними радостями так и не удалось. Во-первых, соседка на балконе с огурцами на глазах, во-вторых – сцена на кухне в квартире Адама, в-третьих – сцена дома. И согласитесь, после подобных зрелищ никакого хлеба уже не хочется, хочется сразу десерт, чтоб от стресса избавится. А тут сладкое у тебя перед самым носом.
– Я просто хотел сказать, – начал Лайд.
– Не стесняйтесь, мы здесь совершенно одни, – подбодрила я его.
– Хотел сказать, что все инспекторы до вас были мужчины.
– И скольких вы уже пережили?
– Шестерых.
– Однако…
– Я очень хороший секретарь. Инспектора нанять – раз плюнуть, а хороший секретарь на дороге… Неудобно вышло… Я прошу прощения за бестактность, магесса Мейл.
– Прощаю, – не стала обострять я, хватит с меня острого на сегодня. Воспользовалась моментом, вынула ноги из туфель и пребывала сейчас в почти прекрасном настроении. Ибо у меня имелся чай с зефиром, здоровая злость на Верстена и жгучее (у меня даже кончики пальцев покалывало) желание отомстить той же монетой.
