Машина сейчас подъедет, она выйдет и снова исчезнет, а я не хочу , чтобы она уходила. Она моя. Та прошлая одержимость никуда не ушла. Вспыхнула с новой силой, когда увидел её в клубе.
Эта точёная фигурка, короткая юбка, из-под которой периодически промелькивала полоска кожи. Там в клубе мне хотелось стать её чулками, чтобы постоянно трогать её ножки. Крышу сносит просто пиздец. Но держусь. Итак, наломал дров в прошлом. На следующее утро, когда протрезвел, Добрыня очень толково объяснил, чем это может обернуться для меня. Но Лика не заявила в полицию. А потом и совсем исчезла. Сколько раз я приходил к её дому. Хотел всё объяснить, но разве это объяснишь?
И сейчас зачем-то наговорил ей, что она сама виновата. Наверное, правильнее было бы извиниться перед ней, но даже не представляю, как это сделать. Бухнуться на колени? Я сам себя перестану уважать, да и Лика тоже.
Снова прячусь в тени, отсюда хорошо наблюдать за ней. Чувствую себя маньяком, но не могу отказать себе в этом удовольствии. Хотя бы смотреть. Прикасаться к ней запрещаю, чтобы не сорваться. Да и она сама не даёт. Стоит только момент в клубе вспомнить, когда положил руку ей на спину, как она дёрнулась.
Опять она кусает нижнюю губу. Член стоит весь вечер, а от одного её невинного прикусывания губки, каменеет ещё больше.
В ней охуенно всё: и запах, и фигура, и личико. Даже острый язычок, которым она научилась пользоваться, заводит.
А может, украсть её? – в голове промелькивает шальная мысль. – Увезу, и на хуй отцовское наследство не нужно. Бывают же браки по принуждению. Запру в комнате и будет моя.
Но как бы ни была эта мысль приятна, отвергаю её. Не хочу, чтобы Лика ненавидела меня всю жизнь. От одного её вида, когда зрачки расширяются и трясётся, как листочек уже не по себе. Не страх мне хочется видеть в её глазах, а желание. И весь этот фарс с фиктивным браком только чтобы её к себе привязать и помочь. Она ведь помощь не примет. Гордая сильно. Конечно, можно было что-то ещё придумать, но я не силён в замысловатых планах. Бес по этим делам лучше меня. Мне легче нос сломать кому-нибудь, чем уговорить.
Сколько себя помню, только так и спасался. Все, кто встречался со мной на разборках, знают, что кулак Алекса припечатывает надолго. Это Лика знает моё имя да парни, а в других кругах я известен, как Алекс.
– Вот мой дом. Остановите здесь, – подпрыгивает Лика на сиденье. – Не хочу, чтобы мама видела, что я на машине домой приезжаю.
Поворачивается ко мне, объясняет, но, увидев мой взгляд, опускает глаза. И я в который раз матерю себя за то, что распустил руки шесть лет назад.
Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Выпили тогда до хрена. У Цыгана мать умерла, вот и провожали её. Ведь специально ей не звонил, как чувствовал, что могу не сдержаться. И да, я в какой-то степени злюсь на неё. За то, что пришла в тот день. Сидела бы дома. Не появись она тогда в комнате, мне бы крышу не сорвало.
– Валера, останови, – командую водителю.
Тот тормозит на парковке, перед другим домом. Открываю дверь, выхожу. Подаю руку Лике, но она смотрит на неё, будто ей я змею подсунул. Выскакивает сама. Едва не растягивается перед машиной на льду. Рефлекс срабатывает быстрее, чем я успеваю осознать. Ловлю ей как раз за секунду до того, как она чуть не врезается лбом в асфальт. Поднимаю и ставлю на ноги.
– Спасибо, – бормочет Лика и пытается вырваться из моих рук. А я не могу их расцепить. Хочется сжать их ещё сильнее, прижать к себе и попробовать на вкус её пухлые губы.
