– Я не лезу в твою жизнь. Просто я отец и делаю что должен.
– Ёлки! – Я с грохотом шлёпнула клатч на стол,:
– Слова не мальчика, но мужа. Когда помочь отказался полугодовалому сыну, это куда прицепить?
Наступила тишина.
Марк, наконец, оставил в покое свою зажигалку. Положил руки на стол. Кивнул официанту. Принесли кофе, зажгли свечу. Мне предложили вино. Я не реагировала на официанта, мне вежливо поставили бокал с водой.
– Я скучал.
– Давно?
– Всегда.
– А я и не знала об этом, когда впроголодь с сыном делила литр молока на день. И да, я по тебе не скучала ни дня. (Тут я отчаянно врала, но в жизни не признаюсь в этом).
Я нервно теребила на коленях подол пиджака. Надо было деть куда-то руки, я спрятала их под стол, чтоб не выдать как меня трясло от обиды.
– Я рад узнать, что у меня есть сын. И его мать – красивая женщина, по которой я скучал и скучаю.
– Марк, ты сделал свой выбор. Насколько помню, женился, у тебя кто-то родился. Гарем решил собрать?
– Ты сама во всём была виновата.
– Я и не сомневаюсь.
– Понимаешь, ты в то время вдруг стала такой скучной, серой. Предсказуемой, что ли.
Марк замолчал, смотрел на меня. Такой рельефный, нафигаченый. Красавчик.
– Ну, что скажешь, Жанна?
– Прощай.
– Слушай, я виноват. Ошибся.
– Признался? Молодец. Иди купи себе мороженое.
– Жанна, хватит драмы.
– Кто сказал, что хватит? У меня не было свадебного платья, меня никто не встретил из роддома. Это только первые заголовки моего сценария " мать-одиночка".
Марк отпил воды,:
– Да не такая уж ты одиночка, глядя на номер, который оплатила не ты. И битюга, который скакал вокруг тебя в аэропорту. Смешно смотреть, как он старался .
– Твоя группа поддержки меня тоже рассмешила.
Впрочем, Марк, мне неприятен этот разговор. Я тебя не прощаю.
– Зачем ворошить старое.– примирительно сказал Марк.
Вот лучше бы он этого не говорил. Пять лет страданий, смертельной обиды, пожирающей силы нищеты, измены, иссушившей меня – вот так просто раз и смахнул одной фразой?.
Я зажмурилась. Выпрямила спину. Взяла себя в руки, спокойно спросила:
– Сейчас что надо?
– У меня растёт сын.
Я не дала ему продолжить:
– Заметь, прекрасно растёт без тебя.
– У меня есть сын и я его не оставлю, – Марк гнул свою мысль.
– Так, чувствую, мира между нами не будет. Послушай, Марк. Мой сын…
– Наш, – перебил меня Марк.
– Мой! – я сделала ударение на этом слове,:
– Очень умный мальчик. Я сказала Никитке, что у него есть папа. Он очень хороший, его папа. Смелый, сильный, красивый. Только он далеко.
Я отпила воды. Снова вцепилась в измятый подол пиджака, продолжила:
– Так вот, Марк. Оставайся далеко. А лучше ещё дальше, чем ты можешь себе представить. Потому, что как только ты объявишься, я скажу Никите, что ты и есть его папа.
Мы пронзительно смотрели друг на друга. Я вдруг ощутила такую смелость, такую решительность защищать покой своего сына, о которой не подозревала в себе:
– Скажу, что оказывается, ты очень плохой, ты обижаешь меня и я тебя не люблю. А ты потом, новоиспечённый папаша, живи с этим.
– Я буду за Никиту бороться. – угрюмо проговорил Марк не сводя с меня глаз.
– Да на здоровье. Чего за него бороться. Отсудить что ли угрожаешь? И победа и поражение для тебя будут позором, если ты решишь сражаться с матерью за ребёнка.
Мы не сводили глаз друг с друга. Буквально расстреливали друг-друга глазами.
– Марк, так ведь и я не дура. Все бумаги при мне. Равно как и твой отказ оказать финансовую помощь. Где, заметь, я просила в долг, обещала отдать.
