— Прости, — уловив мое настроение, пошёл на попятную собеседник.
— Из принципа — нет!
— Что мне сделать, чтобы стало «да»?
Мужчина лукаво посмотрел на меня.
—Мороженого килограмм и ягоды. Ещё арбуз привези из города…
— Ничего себе ты ранимая!
— Ага, то сердце раню, то почки отобью.
— Что ты можешь предложить?
— Закладную на душу.
— Вероник, не обижайся. Я не самый добрый человек.
— А я очень обидчивая и почти самая злая. Но это лирика. Слушай, ты видел фотки с хогвартского экспресса?
— Что это вообще такое?
— Ты ранил меня в сердце!— притворно охнула и зажала место под грудью, где сердце, предположительно, было. Мужчина проследил за моими руками и выдохнул разочарованно.
— Оно в другой стороне, сейчас у тебя стреляет поджелудочная…
— Да наплевать, — вскочила со стула и стала ходить вдоль острова, попеременно покусывая подушечку большого пальца. Писатель наблюдал за мной как за маятником. — Короче, тут старая станция, и если ты не против, я бы хотела ещё творческую фотосессию сделать «привет из восьмидесятых».
Я замерла, нелепо остановившись посреди кухни, и выжидательно посмотрела на заказчика. Он молчал, словно специально проверяя мое самообладание.
— Неплохо. Мне нравится. Тут ещё старая почта есть, можем и там. И библиотека с картотечными шкафчиками из массива дуба, и у них там эркеры, и плитка в холле старая.
Мои глаза засияли. В голове пролетели варианты винтажных съёмок. Я моргала быстро-быстро, как будто фиксируя воображаемый кадр.
— Откуда ты вообще это знаешь? Давно тут живешь? — спросила я, усаживаясь в машину.
— Четвёртый год снимаю этот дом на лето, — мужчина завёл авто и холодный поток воздуха покрыл мои ноги мурашками. — Успел тут обжиться…
— А почему тебя в «Ясной» только сейчас заметили?
Дом писателя был немного в отдалении от нашей деревни, так сказать в элитарной части с коттеджами, ровными газонами и высокими заборами. По-моему у его посёлка даже название какое-то пафосное, но мне не интересно. Хотя масштаб выпендрёжа я оценила. Оценила и пришла к выводу, что писатели нынче неплохо живут.
— Потому что обычно я езжу только до магазинов или вот, в библиотеку, на почту, на озеро…
— Здесь есть озеро? — воодушевилась я, нечаянно сцапав мужчину за запястье. Потом сама смутилась и выпустила тёплую ладонь. Зря. Руки у него очень приятные. Большие ладони с немного шероховатой кожей и длинными пальцами. Пальцы — это вообще моя страсть. Не знаю почему, наверно музыканты всегда нравились с их возможностью зажать баре на гитаре без усилий. Писатель ухмыльнулся. Он заметил мое смущение, но промолчал, видимо, сделав зарубку в памяти.
— Ты так не радовалась, когда я говорил про самокрутки из стихов Есенина, ты точно из столицы? — и взгляд острый. Писатель даже голову набок склонил, рассматривая меня с этого ракурса, видимо ища приметы столичной штучки.
— Зачем мне твоя трава, как-будто её заварить в чай можно. А вот озёр я давно не видела, — угрюмо пробубнила. Никогда я не была охотницей до наркотических развлечений, собственной дури хоть на сдачу отвешивай. — Кстати, а о чём ты пишешь?
— О человеческой глупости, — как-то скупо признался заказчик.
— Юмористические романы? — смекнула я разом.
— Рассказы.
— Ничего себе. И почём нынче тысяча знаков?
— А тебе зачем?
— Интересно, много ты успел написать, чтобы заработать на машину, дом, который снимаешь…
—Эй, сборники рассказов — это для души.
