— Не стоило, — почему-то смутилась я, касаясь пальцами того места, где секунду назад были руки мужчины.
Он пожал плечами, но чемодан всё же вытащил. Поставил на дорожку, что вела к дому, и выдвинул ручку. Как и было, под мой рост.
Я проследила, как он, не прощаясь, садится в автомобиль. Заметила тень улыбки, что коснулась губ, и тоже улыбнулась. Внутри что-то сократилось, как-будто предвкушение, или азарт.
Чемодан и я шли к дому, а писатель все ещё не уехал. Возле калитки я оглянулась, поцеловала ладонь и взмахнула ей в сторону авто. Надеюсь, выглядело не слишком пошло. А если и так, то плевать с высокой колокольни, что на пригорке стояла.
Клавдия, завидев, как я корячусь в дверном проёме, сначала ахнула, вздрогнула, а потом так мило, по-свойски, обложила матюгами. Я чуть не прослезилась. Машины на электричестве, видеозвонки через телефон, работа по интернету. Весь мир меняется, и в нём, таком непостоянном, так приятно видеть нечто незыблемое. Например, дурной характер родственницы.
Я расположилась в мансарде. В большой светлой комнате прямо под крышей. Моя меркантильная душонка желала остаться вообще на первом этаже, поближе к туалету и кухне, но спальни начинались со второго. А там нельзя, там у Барсика, теткиного кота, владения, и он ревнует. И нагадить может в тапки.
Я плюнула и перетащила шмотки наверх. Расположилась, проверила все мессенджеры, статусы, блоги. Успокоилась и расслабилась. К вечеру меня вывели в люди, хотя я отказывалась и требовала посадить себя под домашний арест, но тётушке надо было похвастаться перед нерадивыми соседками умницей и красавицей мной. На этих словах я заозиралась, но схлопотала по шее прогулочным кружевным зонтом, ибо нечего паясничать раньше времени. Надо будет сыграть блаженную — карты мне в руки, а при людях — без фокусов.
Я напялила длинный сарафан, кофту с рукавами и, для полноты картины, платок на голову. Опять огребла. Только уже за самодеятельность. Платок и кофту пришлось оставить.
Соседки охали. Говорили, как я выросла, и что помнят меня «во-о-от такусенькой». При этом почему-то показывая на Барсика, что увязался за нами и был ростом с дородного джекрассела. Мы с кошарой недоверчиво глядели друг на друга, не в силах понять, с каких пор детей измеряют в котах.
А через три дня случился первый акт паломничества за моим сердцем. Хотя не так. Сначала случился высокомерный писака.
***
Слизняки жрали. В наглую, не стыдясь моего присутствия. Я с детства боялась подобных тварей, и вообще всех пресмыкающихся. Только поэтому я высыпала на грядку со свеклой целый пакет отравы. А они и ее жрали.
Тёткин огород имел вид образцово показательный. Такой весь вылизанный: травинка к травинке, грядка к грядке. И вот на этих самых грядках и устроили пир во время чумы слизняки.
Палочка в моих руках просила заклинание «Авада Кедавра», но, увы, смородиновый куст был жаден на чудеса, поэтому я просто отковыривала прутиком обожравшихся насекомых.
— Прикольные стринги! — крикнули мне от калитки. Я рефлекторно разогнулась, дёрнув юбку пониже. Две косы, что свисали к земле хлестанули по загорелым плечам. В садовой калитке стоял давний знакомец, что глумливо лыбился, грех такого не обломать.
— У меня и лифчик прикольный. Хочешь глянуть? — я дёрнула бровью, намекая, что — где глянуть, там и пощупать. Визави помрачнел, и уже по-человечески спросил:
