Вспугиваю все-таки решившуюся подойти ко мне с перекисью водорода официантку безумным взглядом.
Контроль шатает.
Набираю Рэма. Выслушиваю его и понимаю, что дождаться вечера не смогу.
Я должен узнать все прямо сейчас.
26. Глава 26
Инга
Господи.
Заметив Демона рядом с Жанной, я на инстинктах вылетаю за дверь кафетерия.
Этого не может быть!
Только не Жанна.
Перед глазами всплывает картина, как она держит Горелова за руку.
Вроде бы, что такого? Не целуются же.
Но я-то точно знаю, что Демон не любит, когда к нему прикасаются посторонние.
Значит, Жанна для него не посторонняя. Они сидят в кафетерии и держатся за руки.
Похоже, они меня не заметили.
Не знаю, почему это должно меня волновать.
Какая разница, увидят или нет?
Я только что лишилась последней подруги. Какое мне дело, до чувств других?
Наверное, я просто знаю, что не вынесу его победный взгляд.
Горелов ни перед чем не останавливается. Превращает мою жизнь в ад, как и обещал.
Перед глазами все плывет, лицо горит, сердце колотится.
Осматриваюсь, куда меня занесли ноги – женский туалет на первом этаже. Прислоняюсь пылающим лбом к зеркалу и бессмысленно разглядываю здоровенную трещину через всю его поверхность.
Я – как это зеркало. Есть трещины, которые, как ни склеивай, все равно уродуют внешний вид. Можно сколько угодно говорить, что дефектная вещь – вещь с историей, только сути это не меняет. Как правило, она уже не пригодна к использованию.
Мысли ворочаются с трудом.
Благословенное отупение не позволяет мне прочувствовать, как проворачивается нож в моем сердце. Эмоции гасятся тотальным опустошением.
Жанна. Я даже не могу обвинить ее в предательстве.
Она хорошая, но я знаю, каким Горелов может быть. Как он умеет кружить голову. Рядом с ним земля превращается в облака. Или в лаву. Демон – наркотик. Чувственный, порочный, эмоциональный, бьющий по всем инстинктам и затаенным желаниям. Безбашенный, делающий только то, что считает нужным, неконтролируемая стихия.
Разрушающая все, если ты не в центре этого смерча.
А пока ты внутри, ты не можешь даже дышать без него.
Раньше я думала, что только он живой. А теперь я понимаю, что он мертвый. Внутри. И все его поступки – попытки симулировать жизнь.
На автомате включаю воду и плещу в лицо, поражаясь собственному хладнокровию. Да, внешне меня еще потряхивает, но внутри – выжженная пустыня.
Или это просто неверие? Невозможность осознать?
Как в галлюциногенном сне, накладываются воспоминания вчерашних поцелуев с Демоном на картины из кафетерия. Словно кадры диафильма сменяются зарисовки меня, держащейся за щеку, когда Жанна, увидев таблетки, влепила мне пощечину, образы нашего с Гореловым первого раза и, как сквозь зум объектива, пальцы подруги, цепляющиеся за ладонь Демона.
Наверное, так все и должно быть.
Наверное, хорошо, что я узнала: не куплюсь больше на взгляды, руки, голос…
Наверное.
Хочется просто исчезнуть, чтобы никто не нашел, не трогал…
Звонок мобильного напоминает, что в этом мире не так легко остаться позабытой.
Жанка.
Очень не хочется брать трубку. Все существо восстает против. Но какой-то внутренний мазохист заставляет ответить.
– Инга, а ты где? – взволнованный голос подруги, пытающийся перекричать гомон толпы студентов, ввинчивается в мозг.
– Еду в бюро, – вяло ворочая языком, вру я. – А что?
– Нет, значит, показалось. Слушай, мне надо с тобой поговорить серьезно.
У меня все холодеет внутри. Кровь накачивает сердце толчками. В животе ворочается колючий ком.
