— Да? — пальцами пробегает по линии челюсти.
— Кто ты, Адам? — руки предательски дрожат. — Кто ты, черт тебя дери, такой?
25. Глава 24. Провокации
— Конкретизируй вопрос, — Адам недобро щурится, — а то я могу удариться в философские рассуждения, кто я есть в этом жестоком мире.
— Ты не региональный менеджер…
— Так ты об этом, — разочарованно вздыхает. — Я был им.
— А теперь?
— А теперь я генеральный директор Астростраха, — невозмутимо отвечает он.
Я в удивлении открываю рот, потому что реклам Астростраха, который застрахует жизнь, квартиру, дом, машину, здоровье и все вокруг, если у клиента возникнет такое желание, лезет из всех щелей. И моя медицинская страховка с прошлой работы была от Астростраха.
— Кажется, ты слышала об Астрострахе? — Адам самодовольно вскидывает бровь.
Я уверена, что и в глухих деревнях сотрудники этой компании предлагают застраховать коров и куриц с белоснежной улыбкой и вкрадчивым слоганом: “Астрострах” и ваши коровы спокойно спят.
— И как так получилось? — недоверчиво спрашиваю я. — Какая у тебя крутая карьерная лестница…
— Да не особо, — пожимает плечами, — отец решил уйти на пенсию.
— Так ты из этих? — презрительно изгибаю бровь, чтобы показать, насколько я разочарована его “успехами”.
В принципе, пазл складывается. Родился в богатой семье, привык к тому, что все люди вокруг — смерды. И я тоже для него из простых смертных, с которыми иногда бывает весело. До определенного момента. До того момента, когда жена узнает об интрижке с глупой студенткой.
— Из кого “этих”? — насмешливо уточняет Адам.
— Богатых ублюдков, которым море по колено, — цежу я сквозь зубы.
Наклоняется и шепчет в губы:
— Именно, — скалится в улыбке. — И давай-ка, Мила, тон смени, а то богатый ублюдок тоже найдет емкое выражение, которое очень тебя обидит. И поверь, я умею делать словами больно. Я с тобой очень ласковый, милый, но ты, похоже, не понимаешь хорошего к тебе отношения.
От его тихого голоса, что пронизан тонкими холодными нитями стали, у меня спирает в груди.
— Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я тут ковриком перед твоими ногами расстелился, — продолжает он и вглядывается в глаза. — Ты ведь так обижена на нехорошего Адама, и он обязан тут на коленях ползать, пока ты, такая вся королева, будешь размышлять, а достоин ли он быть отцом. Так вот, Мила, однажды я дал тебе решать, как взрослой девочке, уйти или остаться, но я ошибся. И сейчас ты все еще маленькая капризная девочка, которая хочет топать ножками.
— Да, — взгляда не отвожу. — Маленькая девочка, которую никто не слушает.
— Я и так знаю, чего ты хочешь. Быть матерью-одиночкой и гордо от этого страдать. И чувствовать себя особенной, ведь какая ты молодец, что тянешь сына одна, — ухмыляется. — Я знаю таких женщин, как ты, Мила. Упертые в своем материнском эгоизме. Сыночек должен быть только твоим, да?
— Да! — выпаливаю я, не обдумав свой ответ.
Да! Только моим, потому что я так решила! Да, я эгоистичная дрянь, которая и не подумала ставить в известность мужика, что он станет папой, как и он меня, что у него была жена. И да, я не чувствую вины. Вот такая я.
— А вот этого не будет, — шипит в мое лицо. — И в твоих интересах со мной дружить.
— А еще в моих интересах спать с тобой в одной кровати, да? — едко спрашиваю я.
— В свое время ты с радостью прыгнула ко мне в постель, — глухо рычит в ответ. — А сейчас играешь недотрогу? Как мило…
