Читать онлайн Арина Арская - Бывший. Ворвусь в твою жизнь

1. Пролог

Пять лет назад

— Я его жена, — говорит блондинка в бежевом строгом платье и окидывает меня презрительным взглядом.

Я перед ней стою в кружевном белье и шелковом халате цвета бордо нараспашку.

— Что?

— Не делай такие круглые глаза, — проплывает в прихожую. — Хочешь сказать, что не знала обо мне?

Оглядывается. Ей лет двадцать пять, и она из тех, кого называют холодными красавицами. Мне аж зябко от взгляда ее голубых глаз.

— Вы ошиблись…

Смотрит на изящные золотые наручные часы и хмыкает:

— Явится через десять минут, — поднимает взгляд. — Он ведь пунктуален до тошноты.

— Нет… — мой голос срывается до сухого хрипа.

— Что “нет”? — приподнимает бровь.

— Он не женат… Я… Нет, — я не чувствую рук. — Нет у него жены…

— А я тогда кто? — клонит голову и морщит носик.

Перед глазами пролетают две недели головокружительного романа, который начался с глупой случайности. Я облила Адама смузи из шпината в кафе. Отвлеклась на звонок мамы, врезалась в него и выплеснула зеленую жижу на белую рубашку и светлый пиджак. Вместо ругани, оскорблений я получила комплимент “какие у тебя сейчас красивые глаза”, а я ответила, что у него они тоже миленькие. Да, так и сказала, а он рассмеялся, и я влюбилась в этот низкий и бархатный смех.

Нырнула я в ночные свидания, долгие разговоры, страстную и дикую близость с головой, но только после прямого вопроса “ты свободен?”. И он ответил, что да, свободен. Лжец, а я была и рада обмануться, потому что очаровал меня улыбками, хитрым прищуром темных глаз, и хриплым шепотом “моя девочка”.

— Ты какая-то тугодумка, — щелкает пальцами перед лицом, и ее острые ногти с нюдовым покрытием впиваются в мою память стоп-кадром. — Эй, алё!

— Он сказал…

— И ты купилась? — закатывает глаза. — Боже… не заливай мне тут. И этот цвет тебе не идет, — вновь оглядывает меня с головы до ног. — Тебе бы что-нибудь посветлее. Пудровая роза… А бордо не твое. Бледная ты в нем. Как поганка.

Меня не держат ноги, и я медленно опускаюсь на пуфик. Я ничего не знаю об Адаме. Он региональный менеджер в страховой компании, снимает квартиру… Хорошую квартиру в приличном районе и предлагал мне переехать к нему, а то я в общаге живу и он в курсе, какие там условия. Да и к универу будет ближе. Стоило заподозрить что-то неладное, ведь его логово какое-то необжитое, но я это все объяснила тем, что он — мужчина.

Окрыленная влюбленностью, я не думала о том, что он должен познакомить меня с друзьями и родственниками, потому что нашему роману всего две недели, и я сама о нем никому не говорила. Мы утонули друг в друге, забылись, проросли… Так я думала. И теперь я выныриваю на поверхность реальности и задыхаюсь.

— Это неправда…

— Да господи, — роется в сумочке, достает смартфон и что-то ищет в нем.

Через долгую минуту поисков она сует мне под нос телефон и кривит губы. До меня не сразу доходит, что я вижу перед собой свадебную фотографию. Адам — во фраке, а моя внезапная гостья — в белом платье с кружевным “русалочьим хвостом”.

— Если скажешь, что это неправда и фотошоп, то я совсем разочаруюсь в твоих когнитивных способностях. Он, что, связался со слабоумной? — прячет телефон в сумочку и вздыхает. — Я даже не знаю, как реагировать.

Вновь смотрит на свои красивые часики:

— Мне пора.

Вздрагиваю от стука ее каблуков. Затем едва слышно поскрипывает дверь, раздается тихий щелчок, и я несколько минут пялюсь перед собой. Женат. Закусываю кончик языка и кидаюсь в комнату. Торопливо переодеваюсь, забрасываю в рюкзак те жалкие пожитки, что успела здесь оставить за две недели. Пара футболок, шорты, носки, тетради и несколько учебников.

— Почему дверь открыта?

Оглядываюсь, накидываю рюкзак на спину и сжимаю кулаки, чтобы унять дрожь в ладонях. Стоит в проеме двери. Высокий, широкоплечий и недоуменный. Тонкая светлая футболка поло подчеркивает его крепкую грудь и мускулистые руки. В карих глазах пробегает темная тень, и я шепчу:

— Ты женат.

— Мила, — на переносице пролегает тонкая морщинка гнева.

— Это правда, да? — не узнаю свой голос. Он тихий, сухой, будто в пальцах растерли сухой листочек. — Адам…

— Я почти в разводе.

— Это как? — с губ срывается нервный смешок. — На полшишечки разведен?

— Мила, — он хмурится. — Не истери. Я в процессе развода. Да, он затянулся, но…

— Вот же… — в горле пересыхает и кажется, небо покрывается язвами. — Ты ведь говорил, что свободен… Я же тебя сразу об этом спросила…

— Мила…

— Может, у тебя еще дети есть? — едва слышно спрашиваю я.

— Нет.

— И я должна тебе поверить?

— Я не хочу и не буду посвящать тебя в детали своего развода, — хмуро смотрит на меня, — но он на финишной прямой. И я тебе не лгал, когда говорил, что у меня к тебе все серьезно.

— Ты меня обманывал…

— Не хотел грузить своими проблемами, — делает бесшумный шаг ко мне. — Мила, услышь меня.

— А стоило грузить! — рявкаю я и отступаю. — Вот прям в кафе тогда сразу сказать, что женат!

Он хватает меня, притягивает к себе, пытается поцеловать и валит на кровать, а его кусаю. Под его злой рык отталкиваю его, неуклюже сползаю с кровати на пол и вскакиваю на ноги:

— Не трогай меня! Я тебе верила… Какая я дура!

— Мила…

— Хватит с меня! — повышаю голос до истеричных и высоких ноток. — Разводится он! Ты так годами разводится будешь!

— Останься, Мила, — смотрит на меня темным взглядом и вытирает кровь под губой. — Я повторяю, я не лгал, когда говорил, что хочу быть с тобой…

— А я уже была готова съехать с общежития, — поправляю лямки рюкзака на плечах. — Я же в тебя влюбилась, Адам… У меня и мужчин до тебя не было… Я ведь заслуживала честности! Простой человеческой честности, Адам!

— Я понимаю…

— Понимаешь?! — перехожу на крик. — Так в те дни, когда мы не могли встретиться, ты у жены был, да?! Разводился? Раз за разом разводился? И ей на уши лапшу вешал, какой у нее прелестный носик, какие пальчики и какая она милая девочка?!

— Прекрати, — цедит сквозь зубы и садится на край кровати, глядя на меня исподлобья. — Я прошу тебя мне сейчас довериться, а после я тебе все объясню. Мила…

И я так хочу поддаться ему и поверить, но я отступаю?

— На этом остановимся.

Сердце сжимается в черную точку, после бьется о грудину надутым мячиком из плотной резины и раскалывается фарфоровыми осколками. Это конец. Глупо было верить в сказку, в которой я нашла свою половинку.

— Мила, — смотрит на меня серьезно и строго, — это твое окончательное решение?

— Да, — сипло отзываюсь я и дрожащими пальцами стискиваю лямки рюкзака. — Я так не хочу… не могу и не стану…

— Принято, — глухо отвечает он. — Тогда уходи. Сейчас я нуждаюсь в тебе, но раз ты не готова быть со мной, то не буду тебя держать.

Встает и выходит из комнаты. Я хочу кричать, чтобы выпустить из себя эту боль, которая разъедает сердце. Обманул. Вот так просто. Был со мной, а после возвращался к жене? Хватаю телефон с тумбы и спешно ретируюсь. В прихожей едва справляюсь со шнурками кроссовок, и слышу насмешливое:

— На прощание поцелуешь?

Поднимаю глаза. Стоит, привалившись плечом к косяку и криво улыбается. Цежу сквозь зубы:

— Пошел ты.

— Зря ты так, Мила. Нам же было хорошо.

Выбегаю на лестничную площадку, и в лифте меня накрывает. Я должна была остаться, довериться… Я теряю равновесие, хватаюсь за поручень и кажется умираю. Голова кружится, и я не разбирая дороги выхожу из лифта. С кем-то сталкиваюсь, спотыкаюсь о собственные ноги и чуть не падаю на лестнице перед входной дверью. Всего две недели, а сердце — в клочья.

2. Глава 1. Что у тебя нового?

Я едва успеваю отскочить от края тротуара, но черный внедорожник все равно окатывает мои капронки до колена грязными каплями.

— Гондон! — рявкаю я и швыряю стаканчик с кофе в его сторону.

Заднее тонированное стекло в разводах и жидкой молочной пене, а я молча наблюдаю, как машина резко паркуется в парковочном кармане. Я должна бежать, но я стою и жду героя, которому я задам трепку по первое число. Так-то я сдержанный человек, но меня сегодня бессовестно уволили.

Из внедорожника выскакивает молодой брюнет в светло-сером костюме. На лице с высокими скулами и черными бровями гримаса недовольства и злости. Отходит от машины, осматривает подтеки кофе и оглядывается:

— Обалдела, дура?

А я теряю дар речи, потому что… Потому что это он. Я не сразу его узнала, потому что он был моей личной войной, из которой я вышла покалеченная и вырвала из памяти его облик, но это точно он. Адам. Высокий, широкоплечий и надменный.

— Мила? — он медленно и удивленно моргает. — Ты, что ли?

— Ты меня окатил лужей, — хрипло шепчу я и приподнимаю юбку, в растерянности глядя на него. — У меня все ноги мокрые и грязные.

Опускает взгляд, заинтересованно вскидывает бровь, и я понимаю, что слишком высоко задрала юбку.

— Действительно, — на его лице расцветает хищная ухмылка. Поднимает глаза, и мне становится очень неловко под его прямым темным взглядом. — И чуток юбку задел.

Пять лет. И вот только перестала мне сниться его тень, как он материализовался передо мной. И меня берет дикая злость, что он весь такой при параде, красивый, а я в грязи перед ним. Сделаю вид, что не узнала. К черту его.

— Ага, — цежу сквозь зубы и юбку сердито оправляю. — Слепой козел!

С чувством выполненного долга разворачиваюсь, встряхиваю волосами, вскидываю подбородок и шагаю прочь. Страх смыкает свои челюсти у меня на загривке, когда “слепой козел” окликает меня насмешливым голосом:

— Мила, да это точно ты.

Притормаживаю и стискиваю зубы, выдыхая через нос, как взбешенная антилопа, которая готова врага наколоть на свои рога. Да, антилопы в ужасе могут кинуться в драку.

— Мила, — голос его звучит так близко, где-то у затылка, и я резко разворачиваюсь к нему на носочках.

— Это не я! — не подумав, говорю ему в лицо на повышенных и требовательных тонах. — Вы ошиблись!

— Как я могу забыть эти глаза? — с мягкой издевкой улыбается.

Улавливаю терпкий парфюм. Немного землистый и отдает древесиной и кожей. Не на каждом мужчине такой сложный аромат раскрывается правильно, но тут сел идеально.

— Проваливай, — взгляда не отвожу и шепотом добавляю, — Адам…

У меня аж мурашки по коже от его имени, что слетает с моих губ. Может, это очередной сон, после которого я проснусь в слезах?

— Я думаю, — щурится и говорит, — что, как джентльмен, я должен возместить твой кофе, — кивает в стороне кофейни, из которой я вышла пять минут назад. — Ты все еще пьешь латте на миндальном молоке?

Пальцы дрожат. Я помню эти вечера, когда я пила латте, а он — двойной эспрессо. Я все пыталась затянуть его на светлую сторону с вкусным и сладким кофе, а он не поддавался моим ухищрениям и уговорам.

— Перешла на кокосовое, — прячу за высокомерным недоумением беспокойство и смущение. — И капуччино.

Я лгу и я все еще люблю латте на миндальном молоке, но не хочу уступать Адаму. Ничего он обо мне не знает.

— А я думал, эта любовь к миндальному молоку будет вечной, — ухмыляется. — Я даже разочарован.

— Все меняется.

— Вот и поговорим о переменах. Сколько мы с тобой не виделись?

Я знаю, что надо рвать когти. Я все прекрасно понимаю, но сколько я думала о том, что хочу поговорить с ним о том, что случилось тогда, когда решила сбежать и не слушать его? и сколько раз я задавалась вопросами “почему?”, “за что?” и “как же так?”.

— Кофе ты мне действительно должен, — стараюсь говорить легко и непринужденно. Шагаю к крыльцу, перекинув сумочку через плечо.