— И он добавил, что это не шантаж, — слабо и извиняюще улыбается. — А лишь здоровое мужское любопытство.
Номер тот же, что и пять лет назад. И я его до сих пор помню, как бы ни пыталась его забыть. Сколько раз я набирала эти цифры, стирала их и вновь набирала!
— Там что-то важное?
Молча рву бумажку. Что он за человек такой? И я тоже хороша. Уши развесила, рот открыла и обо всем забыла. Прощаюсь, выхожу и плетусь вверх по улице к автобусной остановке. Позорное увольнение, встреча с бывшим, который стащил мой ежедневник… Нет слов.
И меня окончательно добивает рингтон на телефоне молодой женщины, что сидит рядом со мной в автобусе. Эта песня играла на нашем с Адамом первом свидании в тихой ночной кафешке. Май, летняя веранда, только прошел дождь и мы изучаем меню. Я даже чувствую запах влажного асфальта и слышу шелест листвы.
— Вам звонят, — обращаюсь я к женщине.
— До припева пусть доиграет, — отвечает она. — Люблю эту песню.
— А я ее ненавижу, — сстискиваю ручки сумки до побелевших костяшек.
— Твои проблемы, дорогуша, — равнодушно пожимает плечами и подпевает женскому вокалу. — Не оставляй меня…
Встаю и ухожу вглубь автобуса. С трудом выдерживаю тридцать минут поездки, выскакиваю на своей остановке и буквально бегу к мрачному муравейнику из стекла, бетона и камня. Через пять минут проворачиваю ключ в замочной скважине, распахиваю дверь и кричу, почти на грани истерики:
— Вань, я дома!
5. Глава 4. Надо валить
— Мама! — раздается восторженный визг. — Мама!
На меня налетает маленький ураган и чуть не сбивает с ног. Я подхватываю Ваню на руки, и он целует меня липкими губами, обнимает и утыкается носом в шею. Тяжелый стал. Скоро и не подниму этого ласкового лосенка.
— Ма, ты его сладким кормила? — повышаю я голос, уловив запах шоколада. — Мам!
— Нет, — из кухни выплывает мама и бессовестно закидывает в рот кусочек шоколадки. — Только подразнила.
— Маааа, — недовольно тяну я и спускаю Ваню с рук, а он жмется ко мне. — Мы только его к зубному водили.
Да, залет все-таки случился. И узнала я о своей беременности не в момент дикой истерики, а намного позже. Когда появился живот. Тест-полоски обманули меня отрицательными результатами, а округлилась я ближе к четвертому месяцу. И нет. У сына мои глаза, но вот брови ему достались от Адама.
— Но он суп съел и котлетку, — мама пожимает плечами. — Десерт он заслужил.
— Да, — Ваня поднимает лицо и улыбается. — Заслужил.
— Шантажом его взяла?
— Ага, — мама смеется. — Пока покупается, надо пользоваться моментом.
— Да, — Ваня кивает.
— Так, маме надо руки помыть, — строго командует мама, — переодеться…
Ваня прижимается ко мне, а затем кидается в комнату, но мама его ловит, вытирает губы полотенцем, а он в ответ фыркает и убегает. Плетусь в ванную комнату, намыливаю руки, и слышу тихое:
— Мила…
— Да?
— Что случилось?
— Меня уволили, — ополаскиваю руки под потоком холодной воды и вытираю ладони.
— А еще?
Смотрю на маму через отражение в зеркале. Она слишком хорошо меня знает, и не получится отвертеться от ее ласкового допроса.
— Нам надо переехать. Желательно на Марс.
— Тебя уволили, а потом ты убила шефа и поэтому нам надо на Марс? — Мама приподнимает бровь. — С садиками там, наверное, проблема.
Короткий смешок, и закрываю дверь ванной. Приваливаюсь к стене, в тоске и отчаянии глядя на обеспокоенную маму, и шепчу:
— Лучше бы я убила шефа, честное слово.
