— Ты меня пугаешь.
Я тогда маме так и не рассказала, кто отец Вани. Я лишь выла в ее объятиях, заливала слезами ее грудь, а она обещала, что все будет хорошо. Что я закончу университет, что она будет рядом и мы справимся.
— Я встретила отца Вани.
У мамы округляются глаза. Прижимает руку к груди, открывает рот и садится на бортик ванны.
— Господи… — в ужасе шепчет она.
— Валить надо, — скрещиваю руки на груди и смотрю в потолок.
Минута молчания, и я кратко перессказываю нашу встречу с Адамом.
— И ты ему солгала?
— А что я должна была делать?
— Не знаю, — шепчет мама. — И он поверил, что ты замужем?
— Нет, но поверил, что у меня нет детей. Очень опечалился этим фактом.
— Так может…
— Нет.
— Но… он же отец…
— Нет, — повторяю я и щурюсь на маму. — Отец Вани космонавт.
— Он уже в это не верит.
— Подрастет, и папка героически погибнет, — цежу я сквозь зубы. — Придумаю какую-нибудь крутую историю, как папуля всех спас и пожертвовал собой.
— Я тогда думала, что ты с наркоманом каким-то связалась…
— Что?
— Я ведь и не в курсе, кто он.
— И не надо.
— Нет, надо, — шипит мама. — Рассказывай.
— Я не хочу. Ясно? Он в прошлом.
— А сын у тебя в настоящем…
Сжимаю переносицу до боли. Я должна с сыном бежать. В какую-нибудь глухую деревню. И ведь я сама виновата. Я не должна была с Адамом кофе пить, дразнить его своим замужеством, но я хотела ему отомстить. Увидеть разочарование в глазах, сожаление, а вместо этого загнала себя в ловушку.
— Вот черт, — шепчу я.
— Что?
Если Адам заглянет в ежедневник, изучит записи, то он поймет, что у меня есть ребенок. В моем расписании есть “отвезти Ваню”, “забрать Ваню”, “Ваня зубной”, “Ваня купить одежку”, “Ваня утренник”, “Ваня поделка-пластилин” и многое другое.
— О, нееет, — сползаю по стеночке.
А среди страничек спрятана фотография недовольного младенца в смешной шапочке с оленьими рожками.
— Что? — испуганно повторяет мама.
— Какая же я у тебя дура, — хрипло шепчу я. — Теперь у меня нет вопросов, почему меня уволили.
— Ма, — в дверь стучится Ваня, — ба!
Мама вздыхает, выходит из ванной комнаты и торопливо уводит Ваню, который рвется ко мне:
— Мам!
— Мама еще ручки не помыла, — с наигранной веселостью отвечаю я и лезу в сумку за смартфоном. — Скоро выйду.
Минуту пялюсь в экран, открываю сообщения, вбиваю номер Адама и дрожащими пальцами набираю строчку:
“Верни мой ежедневник”
Возможно, он уже прошерстил его от первой до последней страницы, но я хочу верить в то, что он сдержит обещание сутки в него не заглядывать. Вздрагиваю. В руке требовательно вибрирует телефон. По телу прокатывается волна озноба, и я отвечаю на звонок Адама.
— Что же там такого важного, Мила? — спрашивает тихо и мягко, но я улавливаю угрозу.
— Верни его.
— Рука так и тянется открыть его.
— Ты обещал, — голос почти срывается в крик.
— Знаю, — смеется. — И я держусь из последних сил. Вот поэтому никогда не стоит торопиться, Мила, и бежать без оглядки.
— Ты меня еще тут повоспитывай, — рычу я в трубку.
— Я держу его в руках, — голос Адама становится тверже. — И я не люблю, когда мне грубят. Где моя милая и ласковая девочка?
— Адам… — поскрипываю зубами. — Верни его… — перехожу на шепот и едва слышно добавляю, — пожалуйста.
— Уже лучше.
— Слушай, Адам, это моя личная вещь. Ты не должен был ее забирать.
— Ты специально меня раззадориваешь? Что там? Это, что, твой личный дневник?
— Через час тебе удобно встретиться?
