– Ничего, всякое бывает…
– И ты ещё меня к себе селишь! – на меня посмотрели испуганные детские глаза. – Мы знакомы всего месяц! Ты ничего не знаешь обо мне, а я о тебе! За нами охотится Би! Доминик, что ты творишь?!
– Я хочу помочь. Так уж я воспитан. Тебе нужно учиться и строить жизнь, а какой—то неизвестный гад пытается помешать. Моя мать болела, когда я проходил этот этап. Мне никто не помогал, и я поплатился нормальной юностью. Я стал занудой—доктором в двадцать с небольшим и никому не желаю такой же судьбы.
– Извини, я не знаю, кому верить, – Доминика поникла.
– Меня можешь не бояться. Филипс тоже за нас. Всё будет хорошо.
– Би говорил точно так же, – девушка потёрла руками плечи.
– И?..
– Не соврал, – Доминика толкнула открытую мной дверь. – Он никогда не врал.
– А часы? Его…
– Да. Что бы ты там не думал, все его люди носят такие же. У него есть своя банда разведчиков, поэтому я не хотела тогда говорить.
– Ты участвовала в каких—то рейдах?
– Я расскажу, Доминик, но сначала… – девушка прошла в гостиную. – Какие окна! До пола! Ты собираешь снежные шары? – спросила она, указывая на полку из белого дерева.
– Было дело. Сейчас некогда.
– Мне нравится твоя квартира. Здесь так светло! В больнице серо, – Доминика плюхнулась на ковёр—шкуру. – Теперь я расскажу тебе, как всё было…
Имени его никто не знает, его не найти ни в книгах, ни в газетах. Единственный раз, когда оно произносилось на ТВ, имел место быть в девяностых, после широкого рейда в парламенте. О нём, мне кажется, все слышали, кто тогда жил…
То было обычное утро. Я собиралась на занятия под крики отчима. Мама была во Флориде, на фотосессии. Фыркнув, я вышла из дома. Улица почему—то пустовала. Серьёзно, просто никого не было, даже автомобили исчезли. Вдруг стало темно.
Я не могла пошевелиться. Мышечная чувствительность как—то намекала на то, что меня тащили или везли. Сердце колотилось, поддаваясь инстинктивному страху.
Новым ощущением стал запах свежей шпаклёвки. Какие—то голоса слышались вблизи. Я решила молчать в тряпочку, не зная, как правильно дальше действовать. Паниковать бесполезно.
Тьма сменилась ослепительно белым светом. Глаза болели, но я смогла рассмотреть приятелей по несчастью: это были взрослые люди из зомбоящика, который так полюбился отчиму. Один из них начал кричать и рваться, но в ту же секунду упал без чувств. Я еле слышно взвизгнула и задрожала. Краем глаза я заметила группу людей в чёрных костюмах. Они были вооружены и выглядели, мягко говоря, жутко. Западня. Мне больше всего было интересно, зачем им обыкновенная девчонка—дочь модели. Если они решат шантажировать мной мамашу, то это будет бесполезным ходом. Мать я вижу раз в три месяца и какой—то любви не получаю. Я сирота.
Силовики пугали: высокие и статные мужчины с серьёзными глазами. Я принялась исподтишка изучать их. Неожиданно группа начала движение в мою сторону. Я опустила глаза. Бетон – отличный проводник, особенно, если повисает тишина.
– Крис?
– Босс отправил.
– А сам не может?
– Будь осторожен со словами. Ничто не мешает мне заложить тебя. Я надеюсь, что с девочкой всё в порядке.
– Вон. Тихо сидит. Дрожит только что—то слишком сильно.
– Спасибо. Ну, вы, конечно, те ещё идиоты, – вздох. – Велели привезти женщину! А что вы, уроды, учудили?! К кошкам захотели?!
– Кристофер, мы понимаем, что…
– Радуйтесь, что босс уехал. Если он был бы здесь, через двое суток я бы соскребал ваши останки с железа и относил в печи! Сидите тихо, пока не приедет он, усекли?!
