С другой стороны, Ваня сам почувствовал результат новой экономической политики, когда у него с матерью в амбаре проявилось зерно. На рынках и ярмарках, в лавках и в торговых рядах стало больше и разнообразнее товару. Мать даже подумывала завести вторую корову. А излишки молока можно было бы продавать на базаре в Александрове. Ведь надо было обзавестись обновками, посудой, крупой разной впрок. А самое главное, мечтали они с матерью купить новый железный плуг, – до того имелась у них деревянная соха, – да борону, их стали вовсю продавать на ярмарках приезжие люди из Мурома, из Кольчугина. Ваня помнил, как радовалась мать, ходила счастливой по деревне и приводила подружек показывать свою новую покупку, обыкновенный топор. Топора не было в доме с тех пор, как отец взял его с собой в лес. Так и исчез топор вместе с отцом. Да ещё два ведра железных она привезла из города. Так она их долго жалела, не использовала и несколько раз в день смотрела, на месте ли они в проёме за печью, где зимой обычно держали маленьких ягнят и телят.
Но из всего того, что планировала молодая вдова с маленьким сыном, исполнилось очень мало. Топор да два ведра она успела закупить для своего хозяйства. Да одёжную кое-какую обновку себе да сыну. Кое-какую одёжку под его рост и комплекцию, поскольку он, четырнадцатилетний подросток, уже выглядел крепким парнем. Вообще-то Елины в деревне заметно выделялись. Они все были рослые, широкогрудые, светловолосые. Только дядя Михаил среди всех братьев отца Вани был вроде как чужим, непохожим на остальных. Даже две сестры Михаила по росту и цвету лица, волос повторяли породу Елиных. Девки из их породы выгодно отличались полновесными круглыми грудями, длинными полными ногами. Рослые, болыпезадые, девки елинского рода в деревне были у женихов нарасхват и быстро выскакивали замуж, становясь, ничего не скажешь, добропорядочными жёнами и матерями.
Исключение в роду представлял дядя Михаил, он получился – не поймёшь в кого, походил больше на цыгана, чем на русского русоволосого парня. Ну как же: глаза маленькие, как у китайца, чёрные волосы, яйцевидная голова, нос, правда, русский, как у всех Елиных, а так вообще чужой и ростом выше и худее, словно его в семье морили голодом. Вот неказистый высокий цыган – и точка.
Ваня Елин не подвёл семейную породу, тем более что у всех братьев отца рождались одни девки. Так что только он один среди нового поколения рос мужиком, а значит истинным наследником рода. Девки, что вышли замуж, поменяли фамилии и баста. Давай умножать род своих мужей, а Ваня, родившись, всю жизнь Елиным должен называться, до самой смерти. Может быть, это обстоятельство и помогло матери и сыну выжить в самые тяжёлые и голодные годы после революции в гражданскую войну. Дяди помогали всем, чем могли, почти не отделяя семью погибшего брата от своих семей, чтобы Ванька продолжал род Елиных. Потому, хотя и без главного кормильца, всегда на столе были хлеб и молоко. Особенно хорошо помогла родня в первое время после гибели отца, когда жив был дед. Через год и дед ушёл в лучший мир, но семья оставалась дружной и спаянной. Особенно помогал дядя Алексей, самый красивый и самый умный среди живых родных. Само собой сложилось, что он стал непререкаемым главой елинского рода. Скажет, к примеру, дядя Алексей, что пора засевать поля, те небольшие площади, которыми располагали Елины, – так значит и надо сеять, остальные семьи молча, кивнув головами, шли выполнять его наказ. Скажет, кому помогать, ходить по двору, за скотиной, так беспрекословно и без возражений и идут. Но он был и самым добрым среди родных Ваньки из старшего поколения, часто приходил в избу поговорить и выпить чаю, допоздна засиживаясь в беседах с матерью. Приносил сахарку к чаю, баловал иногда племянника и конфетами.
