Уазик неспешно двигался в колонне правительственных войск по широкому шоссе, идущему на Чарикар. Это шоссе – одно из немногих в Афганистане можно было назвать цивилизованной и сравнительно безопасной дорогой. Здесь часто встречались посты, на которых дежурили афганские и советские солдаты.
Спустя пару часов колонна остановилась на привал, и Клепиков решил продолжить движение самостоятельно. Вообще-то, передвижение, даже по этому шоссе, одиночным транспортом не рекомендовалось, но до поворота на Баграм, где базировался танковый батальон, осталось не более десяти километров, зелёнки вдоль дороги не было – так что же терять время!
Они почти доехали до своего поворота, когда на обочине пустынной дороги показался одиноко стоящий автобус – обычная афганская «барбухайка», разукрашенная, как цирковой балаган.
Клепиков скомандовал водителю:
– Вася, остановись, не доезжая… Метрах в двадцати. – И обратился к Борисову: – Оружие проверь, капитан… Посмотрим, что там такое…
Борисов расстегнул кобуру, вытащил ПМ, снял с предохранителя:
– Может, не стоит связываться, Владимир Константинович? Рискуем ведь…
Клепиков только улыбнулся:
– Так и так рискуем. – И приказал водителю: – Двигатель не глуши! Если что – гони к заставе за подмогой…
«Ага… если что – никакая подмога не поспеет…» – Борисов нехотя выбрался из машины.
– Спрячь пистолет, капитан, но кобуру держи открытой, – Клепиков первым двинулся к автобусу. Борисов поплёлся за ним.
«Барбухайка» не подавала признаков жизни: шторки на окнах закрыты, внутри – ни звука. Но едва только Клепиков и Борисов подошли поближе, дверь водителя распахнулась и из неё выскочил афганец лет тридцати. Он, широко улыбаясь, представился на довольно сносном русском:
– Я Абдулло, офицер службы безопасности. Везу группу партийных активистов в Сумучак. Будем проводить агитацию среди местного населения.
– Агитация – это хорошо, – кивнул Клепиков. – А документы у вас есть, товарищ Абдулло?
Афганец протянул ему мятый листок с синей печатью, испещрённый арабской вязью.
Клепиков повертел бумагу, вернул «хадовцу» и попросил закурить.
«Зачем? Ведь он не курит…» – подумал Борисов.
Пока афганец, продолжая улыбаться, доставал из кармана и угощал подполковника сигаретой, Борисов подошёл к автобусу сбоку, остановился напротив окна.
Шторка немного сдвинулась, и прямо в лоб Борисову нацелился ствол автомата. Устаревший образец АК-47 был оружием «душманов» – у правительственных войск на вооружении таких не было. Борисов успел оценить это и даже разглядел потёртости и царапины на стволе.
«Вот так и сбываются мечты… Хотел, чтобы меня убили, – сейчас убьют! А умирать-то не хочется…» – Он застыл на месте, поглядев в сторону Клепикова, который продолжал мирно беседовать с дружелюбным афганцем.
Подполковник, уловив его взгляд, приложил руку к ушанке и попрощался со своим собеседником:
– Удачи вам, товарищ Абдулло! Счастливого пути! – И крикнул Борисову: – Едем, капитан!
К уазику Борисов шёл на ватных ногах, не оглядываясь, сдерживаясь, чтобы не побежать.
Они сели в машину, и Клепиков, выбросив в форточку так и не раскуренную сигарету, ласково распорядился:
– Давай-ка, Вася-сынок, медленно, без рывков, поехали отсюда…
Когда злополучный автобус скрылся из поля зрения, Борисов наконец выдохнул:
– Это же «духи», товарищ подполковник!
– Ясный перец, «духи»! Потому я и не полез автобус досматривать! Сейчас танкистам сообщим, пусть бронегруппу сюда высылают, пока чарикарская колонна не подтянулась…
