В селе все люди обожали
Тэвэшный ящик, с чудом схожий,
Они его все дни гоняли
На всех каналах с одной рожей.
Придёт лишь время пробужденья —
Включают телевизор люди,
Там о победах сообщенья
И об их авторе – Царьпуте.
Хоть каждый знает о нахалах,
Но среди них Царьпут звезда,
Его мурло на всех экранах,
С утра торчит и до утра.
Годами в ящике маячит,
Всех за собой вперёд зовёт,
Народ от умиленья плачет,
Кто-то поклоны в ящик бьёт.
Глаза закроешь, он нам снится,
Откроешь – он живой нас ждёт,
Куда бы нам не схорониться,
Везде достанет и найдёт.
По виду крепенький, как пень,
Всё молодится, щёчки красит,
Любую сказанную хрень
Заботой к людям приукрасит.
Порой из телека одарит
Кого свиньёй, кого конём,
А то избушку бабке впарит,
Чтобы молилася о нём.
Царь очень армией гордился,
От галифе, сапог балдел,
Всегда за армию молился
И ничего ей не жалел.
Стрельцам дал новые пищали,
Пехоте – шлемы и щиты,
Чтоб ветераны не брюзжали,
Дал им бэушные мечи,
Царьпут как воин упражнялся,
Пять килограммов лёжа жал,
Холодной водкой обливался,
Кряхтел, пердел, но приседал,
Любил использовать портянку
Вместо платка, так было круче,
В неё сморкался спозаранку,
И вороньё взлетало тучей.
Он просыпался с петухами
И сразу на плацу шагал,
Стучал с азартом сапогами,
Портки за месяц протирал.
Царьпут тренировал Дурмета,
Дурмет был как бы рядовой,
Он то окоп рыл до обеда,
То упражнялся в штыковой,
А то десантником бывал,
Царьпут влюблён был в спецвойска,
Дурмета с церкви вниз кидал —
Без парашюта, как всегда.
Прыжок с ним строго запрещался,
Был парашют один в селе,
Но Дуромет, хвала судьбе,
Всегда на жопу приземлялся.
«Эх, если б грохнулся башкой, —
В селе с надеждой все шептали, —
Вот был бы праздник, да какой!
В засос могилу б целовали».
А он опять «Ура!» кричал
Пред властью в радостном почтеньи,
Когда на мерине скакал
Царьпут в парадном облаченьи.
* * *
Царьпут наш обожал всегда
Холопов кучу содержать,
Холопа каждого, как пса,
За поводок любил держать.
Его холопы обожали,
А он любил покорность в них,
Они дурачились, скакали,
Но жрали, пили – за троих.
Они умели в кольца прыгать,
На задних лапах танцевать,
Под троном шустро проползать
Или носами сейфы двигать.
Вот Царь возьмёт в сенях тесьму,
Привяжет к ней евроденьгу
И по дворцу её таскает,
Холоп тесёмку догоняет
Вприпрыжку, лает, как собака,
Кряхтит, икает и сопит,
Смешно отъевшаяся ряха,
По полу пузо волочит.
Когда холоп деньгу поймает,
В зубах Царьпуту принесёт,
Царьпут холопа приласкает,
И сотку водочки нальёт.
Они с ладошки его ели,
Чесал им брюшки, они млели,
Могли ему частушки спеть,
Кнутом по заднице стерпеть,
Для них был главный результат,
Если Царьпут их видеть рад,
Холуйской верностью горды,
Царьпута слуги и шуты.
Любил Царьпут в селе гулять,
Ему поклоны отдавали,
Старались ручку облыбзать,
А то и жопу целовали.
Но иногда Царьпут стеснялся
И прятал зад свой от толпы,
И как-то мутно изъяснялся,
Что мы врагом окружены.
Селяне про врагов не знали,
Но смирно слушали, с терпеньем,
Царьпута будто понимали,
Кряхтели даже с одобреньем.
Он, в общем, любит свой народ
Про счастье сказками потешить,
Вот соберёт народ на сход
И ну лапшу на уши вешать
Про чудеса сельхознауки,
Что скоро к ним в село придут,
Про то, как все соседи-суки
Свободно жить им не дают.
Про то, как здорово вдвоём
Им управлять нашим селом,
В делах, конечно, тьма проблем,
Но если есть такой тандем,
То мы живём совсем не плохо,
И жизнь с тандемом не напрасна,
И ждёт всех светлая дорога,
