– Чего тут беседовать? – вступил царевич, явно пытаясь направить разговор в нужную для него сторону. – Я тебя позвал для помощи. Так отвечай, как страну спасти от проклятия!
Кулак Ивана встретился с тёмной поверхностью стола. А я чуть не взвыла от ужаса – таким холодом и тьмой потянуло от колдуна. Ой дура-ак! Со жрецом Мары спорить – скорую смерть кликать. А глупое сердце пропустило удар от страха за наречённого.
– Ты позвал, я пришёл…
Безликий шёпот родился словно под потолком. Во всяком случае, я не видела, чтобы колдун открывал рот, хотя до этого мига при разговоре маска двигалась и челюсть, как у скелета, до дрожи пугала своим подобием жизни.
– И уйти могу…
– У-у-у… – протянуло эхо, а на плечи словно холодные костлявые руки легли. Словно пришла сама Мара – воплощённая смерть.
– Будешь потом других звать да не дозовешься…
– Ты мне не угрожай, колдун, – сипло, словно через силу, выдавил Иван.
– Ещё и не начинал, – прошелестело под потолком, а потом всё резко закончилось. Исчез давящий страх, пропал холод, дышать стало легче, а жрец Мары заговорил собственным голосом. – Бери пример с лягушечки. Молчит, не спорит, такой и помогать приятно.
Я проглотила кличку – поняла, что это проверка, – хотя внутри всё кипело. Ничего, колдун, ещё мне в ножки кланяться будешь. Сейчас ты силён, но всё меняется! Уж я-то знаю, как быстро можно упасть с вершины.
– Так вот, царевич, я помогаю только потому, что желание твоё страну спасти – искреннее и горячее. Не корысти ради, не для возвеличивания себя, не по прихоти ты за дело взялся. Поэтому в твоих руках стрела судьбы силу имеет.
А потом колдун обернулся, а я снова содрогнулась от тьмы, таящейся в его взоре.
– Вот только долг за тобой не отданный, поэтому пути судьбы путаются – куда бы ты ни стрелял, к чему бы ни стремился, там окажется Василиса.
– Так распутай дороги! Боги ушли, зачем им мой долг? Или, если они такие всемогущие и всеведающие, зачем тогда им наместники на земле?
– Наместники нужны не им, а вам! Просьбы ваши доносить!
В этот раз не было безликого шёпота, но звук ударился о потолок и словно осыпался вниз острыми иглами, заставляя инстинктивно вжимать голову в плечи, и только княжеское воспитание помогло сохранить достоинство. Так же с нарочито прямой спиной напротив меня замер Иван-царевич.
– По воле Мары я знаю, как проклятие Кощея снять. А ты, Иван, знаешь?
– Нет… – признал царевич.
– Слушай тогда. Любое заклятие снимается со смертью того, кто его наложил. Убьёшь Кощея – спасёшь страну.
– Бессмертного? – Брови Ивана взлетели, а сам он едва сдержал смех. Это было понятно по тому, как дернулись уголки его губ. – Он потому так и назван, что смерть его коснуться не может.
– Любого убить можно, если знать как.
– И как же? Если бы это было посильно, кто-то уже да попытался бы.
Иван не верил, а я… Я думала, что жрец самой Мары должен знать ответ на этот вопрос. Только боги всемогущи. Не может Кощей быть сильнее смерти, ведь он не бог, а лишь служитель богини.
– Убить его можно клинком Мары. Многие годы назад она в знак милости даровала его Кощею, чтобы видел тот её благосклонность. Кощей разделил свою погибель на три части и спрятал в самых опасных местах света…
– Но ты знаешь, где они?
– Стрела судьбы укажет.
– Ты же сказал, что куда бы я ни целился, стрела к Василисе прилетит, – зыркнул на меня царевич, словно я специально ему мешала.
