– Одевайся, – бросил колдун, резко отвернулся и вышел. Миг, и словно никого, кроме меня, в купальне никогда не было.
– Ох, княгинюшка. – Заскочила внутрь сенная девка. – Ох, страшный этот жрец! Ах он окаянный! Да пусть боги его покарают за этакое бесстыдство! И вы, и вы меня покарайте, что не остановила.
Служанка бухнулась на колени, прижала передник к лицу и горько зарыдала.
– Прекрати. Нет в том твоей вины, я сама виновата. Принеси одежду мужскую по моей мерке, да поторопись.
Заставлять жреца ждать не хотелось, но собраться я всё равно не успела – доплетала косу, когда дверь в покои распахнулась, и вошли колдун с царевичем.
– Бери её, – коротко приказал первый, закинул на плечо мой дорожный мешок и развернулся к двери. За спиной у него был лук и колчан с единственной золотой стрелой.
Царевич ухмыльнулся так, что от страха дыхание перехватило. Меня учили защищаться, и в прежние времена я могла хоть немного продержаться против обидчика. Но как проклятие легло, вся сила лягушке перешла, а я ослабела.
– Не тронь! Сама пойду!
Иван словно не услышал, медленно приближался и всё так же улыбался. Жутко и безжалостно. Я выхватила из поясных ножен кинжал и выставила вперёд. Ничего хорошего ждать не приходилось. Клинок Мары искать – его затея, а на смерть идти мне! Выжить на горе покинутых духов мог не каждый воин, что уж про девицу говорить. А если мне сейчас повредят, то и вовсе надежды спастись не останется.
Руки мелко дрожали, стоило лишь представить, куда меня отправят. Меня! Не Ивана, не колдуна, а меня! Ненавижу! Но здесь я изменить ничего не могла, а вот отпор царевичу дать хотела.
Продолжая усмехаться, он сделал плавный шаг в сторону и вперёд, перехватил моё запястье, сжал, и пальцы сами выпустили оружие. Кинжал глухо ударился об пол.
– Что же ты, Василисушка, к жениху неласкова. Наказывать тебя за такое надо.
– Не тебе меня стыдить, подлый пёс! Клялся беречь и любить, а сам…
Я задохнулась от злости. Внутри снова вспыхнули застарелые обида и боль, ослепили на миг. Этого хватило, чтобы мир перевернулся вверх ногами, заставляя вскрикнуть от страха – меня попросту перекинули через плечо, как мешок с репой!
– Отпусти, смерд!
– Я – царевич, – хохотнул Иван.
А я со злостью заколотила по его спине – только кулаки отбила. И голос сорвала, пока шли до стрельбища, – оглашала базарной руганью своды батюшкиного терема и широкий двор. Лишь когда горло начало саднить, смолкла.
– Ты можешь её снова угомонить, колдун? Как на болоте? – спросил царевич.
– Могу, – ответил тот, а я почувствовала, как Иван сбился с шага. Видимо, от радости и ускорился, стараясь догнать жреца. – Но помрёт.
Женишок ещё ускорился.
– Зачаруй, а.
– Твой долг тогда неоплатным станет.
Плечи царевича опустились, а я чуть не соскользнула, забилась и случайно пнула Ивана в бок. Потом пнула не случайно. Вреда не причинила, но и резкий хриплый выдох доставил радость. Но за это я получила шлепок пониже спины.
– Ах, ты!
– Снимай Лягушечку, пора наставления давать.
Царевич почти сбросил меня на землю. Если бы колдун не подхватил под руку, позволяя выровняться, легла бы под ноги Ивану ковриком-подстилкой.
– А будешь плохо слушать, то наставления окажутся последними.
Чужое дыхание шевельнуло прядку волос возле уха, а тело снова охватила слабость. Ноги подкосились, и я оперлась на колдуна, чтобы не упасть.
– Готовься, царевич.
