Халиф ударил по нему ступней, но валун не дрогнул. Он ударил еще сильней, но камень не поддался.
Оторопевшее чудовище дико взвыло и с новой силой влепило ступню в серый бок валуна.
На этот раз камень шевельнулся и приподнялся кверху одним углом.
Халиф ударил еще раз, угол валуна приподнялся еще больше, и вдруг из-под его потревоженного бока выступила вода…
Халиф, раскинув огромные лапы, в диком восторге загоготал, распахнутая красная пасть обнажила острые передние резцы…
* * *
…Экран погас… По комнате расползлась выжидающая тишина. Идрис, по-наполеоновски скрестив руки на груди, свысока смотрел на Майкла. Профессор сидел неподвижно; сгорбленный, с поникшими плечами, безлично ткнулся глазами в пол.
Но вдруг, обхватив руками голову, потерянно застонал:
– Безумцы! Уроды!.. Господи, где же ты?! – он покачивался из стороны в сторону, как после тяжелого плача.
Идрис вытянулся в кресле и заерничал:
– О Боженьке вспомнил, товарищ еврейский либерал!.. и он издевательски расхохотался. – Елбай!
Майкл с ненавистью посмотрел:
– Ненавижу! Презираю!
Но слова профессора только подзадорили сытое гоготанье Идриса.
– Ничего удивительного… – перестав смеяться, отметил тот. – Ненависть для еврейского левого или как вы там сейчас «перекрашиваетесь» – либерала, одним словом, елбая, ненависть – это ваша левацкая натура!
– Не вашим фашистским душонкам рассуждать о нас! – крикнул профессор.
– Да я и не рассуждаю, я говорю сейчас, как врач-психотерапевт…Вот из-за таких, как вы, и страдает ваш народ… Если еврей принялся за какое-то начинание, но при этом он объявил себя левым-либералом, то жди беды, даже не беды, а катастрофы. Вы слышали про «Альталену»?.. Нет?.. Ну, тогда послушайте! Любопытная еврейская история. В 1948 году еврейские левые расстреляли корабль, на котором прибыли в Израиль евреи для защиты вашего же сионистского государства. А на корабле находились бедолаги, которые чудом выжили в фашистских концлагерях. Гитлер их не достал, а зато ваши левые их и ухлопали. А ведь на «Альталене» еще было огромное количество оружия. Бедняги везли это все через моря-оке-йя-ны, чтоб помочь в борьбе против арабов, но не довезли. У самого Тель-Авива свои же и разбомбили. Такое преступление против своего народа способны совершать только левые коммуняги!
– А чего это у «отца неоисламизма» так вдруг за Израиль душа разболелась? – подбросил профессор.
– Бросьте, профессор! Какая чушь! У меня не «душа разболелась»… а чтоб ни одной еврейской души не осталось… и не только в Израиле… А мой, я бы сказал, анатомический интерес к евреям в этой ситуации просто неизбежен… Так вот, что касается, еврейских либералов… Любопытная теория здесь выстраивается… – Идрис мельком глянул на Майкла. Тот отвернулся, как фыркнувшая институтка.
– Вот и прекрасно… Ваша реакция, как раз говорит об обратном: зацепило вас, мой дорогой профессор! – и он нарочито-великодушно похвалил. – Ученый! Сразу видно! А для настоящего ученого теория дороже родной матери… Так что выслушать меня вы выслушаете.. – Идрис достал из бара коньяк, плеснул в два бокала.
– Нашей взаимной любви это не помешает… – благодушно заметил он, протянув Майклу коньяк.
Тот, поколебавшись, как бы нехотя взял, но уже через мгновение, залпом осушил бокал.
…Идрис чувствовал себя профессором на кафедре, забросив руки за спину, расхаживал по комнате. Подойдя к стоявшему у двери конвоиру, смахнул с его плеча пылинку, вернулся к своему столу, достал из нагрудного кармана рубашки маленький, с крохотную таблетку, фоночип, демонстративно осмотрев, сунул назад и как бы, опомнился:
