Остальные спутники Карвилия и рабы, присутствующие при этом, смотрели кто с ожиданием, кто со скептической насмешкой, но все молчали. Когда же Алексион начал говорить заклинание, потому что никакое лечение не могло стать успешным без заклинаний и сам бог Гор, сын Осириса и Исиды, сопровождал лечение заклинаниями, почти все присутствующие поверили в действенность лекарства. Тем более что мальчик говорил замогильным голосом невнятно и непонятно.
– Выходи враг, который в крови. Выходи, соперник Гора, по обе стороны рта Исиды. Я под защитой Исиды. Мой спаситель – сын Осириса…
А ведь чем непонятней, чем таинственней и загадочней заклинание, тем сильнее это влияет на людей, вызывая у них большее доверие.
На следующее утро опухоль спала, а еще через два дня Марций почувствовал себя настолько хорошо, что они могли продолжить путь.
После этого случая Карвилий объявил, что в обязанности Алексиона будет входить забота о здоровье рабов. Алексион обомлел. Но все его попытки отказаться, мотивируя тем, что он очень мало знает, ни к чему не привели. Выяснив, что Алексион немного читает по-гречески, Карвилий великодушно разрешил ему использовать греческие трактаты. Так Алексион стал домашним врачом для рабов. Впрочем, он выполнял и другие поручения по дому.
От Брундизия двинулись на запад, до Капуи. А от Капуи Аппиева дорога поворачивала к Риму. По обе стороны от дороги лежали возделанные поля, прекрасные сады, виноградники. Белели виллы в окружении парков.
Но кое-где вдоль дороги до сих пор торчали почерневшие от времени кресты, напоминая о распятых Марком Лицинием Крассом рабах, рабах, осмелившихся восстать против великого Рима. Более тридцати лет прошло со времени восстания Спартака, но кресты еще стояли. И вид их добавлял Алексиону печали в его раздумьях.
Первое время все мысли Алексиона были о том, как вернуться домой. По ночам он строил немыслимые планы и даже написал родным письмо. Это письмо неутомимый и злобный управляющий Тораний вытащил у спящего ребенка из складок набедренной повязки и принес Карвилию. Виновник был поднят с циновки, на которой спал, и предстал перед хозяином.
Некоторое время Карвилий молчал, барабаня пальцами по деревянному подлокотнику кресла. За его спиной стоял Тораний. За колоннами угадывались силуэты челяди.
Глаза Карвилия холодно и испытующе смотрели на мальчика. Он был разочарован. Ему казалось, что этот египетский мальчишка должен быть ему бесконечно благодарен и счастлив своей судьбой. А этот паршивец желает вырваться. Экая досада.
Алексион стоял закусив в волнении губу и опустив голову и напряженно исподлобья глядел прямо Карвилию в лицо. Мальчик дрожал мелкой дрожью, в горле его стоял комок, но он вновь напоминал упрямого дерзкого волчонка, сверкающего черными глазами.
Карвилий усмехнулся. Этот мальчишка был ему симпатичен.
– Я прочитал твое послание.
Алексион судорожно сглотнул.
– Разве тебе плохо в моем доме?
Этот вопрос настолько удивил Торания, что он даже метнул на хозяина быстрый недоверчивый взгляд. Но Алексион вновь промолчал.
– Тогда вот что я тебе скажу. Как ты намерен отправить свое письмо? – Карвилий небрежно повертел в руках клочок папируса, в его голосе была откровенная насмешка. – С кем? Кто его возьмет? И даже если оно дойдет, что должны сделать твои родители? Выкупить тебя? А есть ли у них такие деньги? К тому же я не намерен продавать тебя.
