Итак, Октавий – наследник Цезаря, но армия в руках Марка Антония и Марка Эмилия Лепида. Римские воины теперь следуют за тем, кто больше платит. А денег у Октавия пока нет. К тому же, еще не зная о завещании Цезаря (оно, как и положено, хранилось у весталок), Марк Антоний силой присвоил себе казну Цезаря. Он, видимо, надеялся, что преемником Юлия Цезаря будет именно он.
Каждый из этих трех человек не прочь был стать диктатором, но еще жива в памяти народа республика, да и судьба Юлия Цезаря не может не беспокоить. Это и заставило Марка Антония, Марка Эмилия Лепида и Гая Цезаря Октавиана, как он теперь себя называет, объединиться.
В октябре сорок третьего года до новой эры они заключили соглашение, создали так называемый триумвират. Союз трех людей, которые стремились навязать государству нужные им решения. Триумвират захватил власть в Риме и потопил город в крови.
По Риму рыскали шайки убийц, выискивая тех, кто был внесен в проскрипционные списки. Найденным отрезали головы.
«Было отдано распоряжение, чтобы головы всех казненных за определенную плату доставлялись триумвирам, причем для свободнорожденного она заключалась в деньгах, для раба – в деньгах и свободе. Все должны были представить свои помещения для обыска. Всякий, принявший к себе в дом или скрывший осужденного или не допустивший у себя обыска, подлежал тому же наказанию. Каждый желающий мог делать донос на любого за такое же вознаграждение»[13].
В проскрипционный список попали не только те, кого триумвиры считали своими недругами и от кого, как они считали, надо избавиться, но и те, кто был просто богат. Без денег нет власти. Наступило жуткое время.
Договор триумвиров предусматривал «обмен жертвами». Этакая торговля родственниками. Октавиан жертвовал Цицероном, Лепид – своим братом, Марк Антоний – дядей.
Далее они разделили римские владения. Марк Антоний получил в распоряжение восточные провинции. Марк Эмилий Лепид вернулся в западные провинции. В Риме остался Октавиан.
Пока они втроем. Пока. Но постепенно Октавиану удается отодвинуть от власти и Лепида, и Антония.
С бюстов Октавиана смотрит на зрителя красивое лицо с аккуратными, несколько даже женскими чертами. Высокий лоб, четкий рисунок губ. Он кажется утонченным и нежным. И его никак не сравнить с грубоватым, решительным Марком Антонием.
До сих пор историки пытаются объяснить, как Октавиан – тщедушный, болезненный юноша, отнюдь не военная косточка – смог стать вровень с Марком Антонием, одним из лучших полководцев Юлия Цезаря, отважным воином, любимцем легионов. Встать вровень, а затем и отодвинуть, затмить последнего.
Более того, в тридцать первом году до новой эры Октавиан победил Марка Антония, и победа эта была представлена римским гражданам как победа Запада над Востоком, порядка над хаосом гражданских войн, Римской республики над восточным деспотизмом.
Римской республики?! А существовала ли она к этому времени? Внешне – да. Но постепенно усилиями Гая Цезаря Октавиана сенат все более отстранялся от власти, и, напротив, все больше власти сосредотачивалось в его руках.
Октавиан упорно старался представить свою власть как власть обычного гражданина республики, который если и сосредоточил в своих руках несколько магистратур[14], то лишь благодаря личным заслугам и доверию сената. Он называет себя принцепсом, что значит всего лишь «первый среди равных», «первый человек в сенате».
