Царское дело – быль или небыль - страница 9

 упадал со стула и оставался еще живым. Впритруть (в упор. – В.К.) начали ему стрелять в голову и грудь, наконец и он свалился со стула. С ними вместе были расстреляна и та собачка, которую принесла с собой одна из дочерей.

По лежащим трупам было сделано еще несколько выстрелов Затем по приказанию тов. Юровского стрельба была прекращена. Комната была сгущена дымом и запахом. Были раскрыты все внутренние двери для того, чтобы дым разошелся по помещению. Принесли носилки, начали убирать трупы. Первым на носилку (так в тексте) положили царя. Я помог его вынести. <…> …Стали ложить (так в тексте) одну из дочерей царя, но она оказалась живой, вскричала и закрыла лицо рукой. Кроме того живыми оказались еще одна из дочерей и та особа, дама, которая находилась при царской семье».

Значит, после шквального огня в тесной комнате практически в упор и выпущенных более сотни пуль, после того, как «по лежащим трупам было сделано еще несколько выстрелов» и после освидетельствования «районным врачом» что «все они мертвы», живыми оказались, минимум, три человека?!

«Стрелять в них уже было нельзя, так как двери все внутри здания были раскрыты, тогда тов. Ермаков видя, что я держу в руках винтовку со штыком, предложил мне доколоть этих еще оказавшихся живыми. Я отказался, тогда он (Ермаков) взял у меня из рук винтовку и начал их докалывать. Это был самый ужасный момент их смерти. Они долго не умирали, кричали, стонали, передергивались. В особенности тяжело умерла та особа – дама. Ермаков ей всю грудь исколол. Удары штыком он делал так сильно, что штык каждый раз глубоко втыкался в пол. Один из расстрелянных мужчин видимо стоял до расстрела во втором ряду и около угла комнаты и когда их стреляли он упасть не мог, а просто присел в угол и в таком положении остался умершим».

Из протокола осмотра комнат нижнего этажа дома Ипатьева следователем Соколовым известно, что следы штыковых ударов, и то едва заметные, были обнаружены только на южной стене «расстрельной» комнаты, в «выемке», сделанной до него следователем Сергеевым. Сделаны они были в доске стенной обшивки, а не в полу. В полу же были обнаружены шесть пулевых отверстий, ни о каких штыковых ударах, тем более таких многочисленных, там речи нет. Кроме того, Соколов пишет, что это были следы от удара четырехгранным игольчатым штыком трехлинейной винтовки системы Мосина, тогда как «свидетель» Стрекотин утверждает в своих «воспоминаниях», будто Ермаков использовал взятую у него (Стрекотина) винтовку Винчестера, которая снабжена клинковым, т.е. ножевидным штыком. Так что и здесь очередная неувязка. Просто Юровский/Покровский пытается подогнать под свои «воспоминания» факты, изложенные в книге Соколова: раз там есть упоминание о следах штыка на стене, значит и Юровский включает в свое повествование эпизод с использованием штыка.

Кроме того, в показаниях «свидетелей» опять происходит путаница: по словам одних, например Медведева/Кудрина, в живых осталась только Демидова и штыком докалывали ее, причем делали это «двое из чрезвычайки»; здесь же остаются в живых целых три человека и добивает их штыком один Ермаков.

Охранник М. Летемин также не видел следов штыковых ударов в указанной комнате, осмотренной им вечером 18 июля.

М. Летемин: «Стрекотин мне только объяснил, что на его глазах комендант Юровский «вычитал бумагу» и сказал «жизнь Ваша кончена». Царь не расслышал и переспросил Юровского, а Царица и одна из Царских дочерей перекрестились. В это время Юровский выстрелил в Царя и убил его на месте, а затем стали стрелять латыши и разводящий Павел Медведев. Все то, что я узнал об убийстве Царя и его семьи, меня очень заинтересовало и я решил, насколько возможно, проверить полученные мною сведения. С этой целью 18-го июля я зашел в ту комнату, где произведен был расстрел и увидел, что пол был чист, на стенах также никаких пятен я не обнаружил. В задней стене, по левой руке от входа, я заметил три дырочки глубиною с сантиметр каждая; больше никаких следов стрельбы я не видел. Осмотр я производил уже вечером и торопился, боясь, что кто-либо из начальства заметит, что я интересуюсь этим делом. Следов пуль или штыковых ударов на полу осмотренной мною комнаты я не заметил, крови нигде не обнаружил. По поводу убийства Царской семьи мне еще передавал австриец по имени Адольф, прислуживающий коменданту, что комендант в ту ночь предупреждал его, чтобы он не боялся, если услышит что-нибудь ночью. Тот же Адольф говорил, что слышал ночью какой-то плач, а потом окрик «тише». Более показать ничего не могу.