Никита Сергеевич оглядел гостей.
– И мне Кобулов подобное прощение о помиловании прислал. Пишет, что невиновен, что поступал в соответствии с распоряжениями руководства. Сообщает, что 17 марта 1937 года от товарища Сталина в НКВД поступила директива, в которой говорилось об ужесточении методов дознания, активном применении к подследственным мер физического воздействия. Это распоряжение было зачитано сотрудникам следственных органов, после чего пытки и избиения в НКВД начали применять с удвоенной силой, а тех, кто отказывался использовать физические методы, отстраняли от работы и самих привлекали к ответственности. После войны, в начале пятидесятых, это распоряжение снова вынули из-под сукна. Так! – перелистывал бумаги Хрущев. – Вот еще.
– Хватит! – попросил Микоян. Лишь Анастас Иванович в то страшное время имел смелость заступаться за обвиняемых. Его стараниями на волю выпустили не один десяток человек.
– Напоследок про Лаврентия зачту! – Никита Сергеевич поправил очки.
– «В приемной Берии, в письменном столе, в правой тумбочке, в нижнем ящике, хранились завернутые в газеты резиновые палки и другие предметы для избиений. Иногда Кобулов и Влодзимирский заводили в кабинет к Берии арестованного и уносили туда принадлежности для избиения. Через некоторое время оттуда были слышны вопли и крики. Окровавленных, полуживых людей часто выносили из кабинета сотрудники медчасти, так как сами идти они уже не могли». – Так «добросовестно» Кобулов выполнял свою работу, – заметил Никита Сергеевич. – Еще за это премии получал.
– Вещи арестованных часто делили, – вспомнил Микоян. – И не только вещи, но и квартиры со всею обстановкой забирали, и автомобили их присваивали.
– Прям опричники, – отозвался Хрущев.
– И военачальникам досталось, посидели по тюрьмам, помудохали их там, невзирая на ордена и на звания. Мне Мерецков с Рокоссовским рассказывали, – заговорил маршал Жуков.
– Было, было! – виновато кивал Серов. Он как никто другой знал, что творилось в НКВД.
– А это, Коля, тебя касается! – прищурился Никита Сергеевич.
Премьер-министр сделал серьезное лицо.
– Установлены факты морального разложения обвиняемых. Как и Берия, они сожительствовали с подчиненными им сотрудницами аппарата Совета министров и МВД. Так, например, в аппарате МВД, а затем в секретариате Берии, в Совете министров СССР, работала сотрудница Леонова, двадцати четырех лет. Начальник секретариата Берии Мамулов вступил в сожительство с Леоновой; с нею же сожительствовал и Берия.
Обвиняемый Людвигов сожительствовал со своей секретаршей Несмеловой, с которой одновременно сожительствовал и Берия. В то же время Берия сожительствовал с женой обвиняемого Людвигова. Обвиняемый Шария работал в ЦК Коммунистической партии Грузии и использовал для интимных связей с женщинами свой служебный кабинет в здании Центрального Комитета.
Хрущев поднял на Булганина глаза.
– А для чего ты меня приплел? – недовольно спросил тот.
– Не хочу, чтобы тебя, Коля, в газетах приложили, не выставляй свою похоть напоказ.
– Какую похоть, Никита? Я влюбчивый, а ты – похоть, похоть!
– Ладно, я тебя предупредил.
Жуков засмеялся:
– Товарищ Булганин у нас рыцарь, а не насильник.
– Рыцарь, правильно! – подтвердил Николай Александрович. – Чуть что, сразу на меня! Позабыл уже, что некоторые известные военачальники во время войны в каждом городе по семье заводили?
