– Ну и пусть, пусть! – вскинула бровки Круглова. – Сашенька будет мой!
Начались танцы, а Антон все мешал гремучие коктейли, обещая:
– Будет хорошо!
Чудо-напитки он готовил в обыкновенном граненом стакане, который обязательно приносил с собой. Полученный эликсир разливал по изящным рюмочкам и угощал друзей. Методика изготовления коктейлей была самая примитивная. Антон выкладывал рядом со стаканом спичечный коробок и на его высоту наливал коньяк. Затем коробок устанавливался на узкое длинное ребро – отметка долива становилась выше, по ней к коньяку присоединялся тягучий ликер, а иногда – шипучее шампанское. Когда коробок устанавливался в самом высоком положении, в стакан добавлялся сок или лимонад, правда, с соками Антон не любил возиться, давить фрукты было слишком хлопотно, для девушек лимонад заливался по края граненого стакана, они не одобряли в коктейлях повышенной крепости. Смесь коньяка с шампанским в пропорции один к одному именовалась «Огни Москвы», а если вместо коньяка за основу бралась водка – «Северное сияние». Этим «чудом» иногда до умопомрачения упивались.
– Может, вместо лимонада сюда пиво забубухать? – размышлял над компонентами естествоиспытатель.
– Ты всех уморишь! – протестовали друзья.
– От такой дозы даже воробей пьяный не будет! – уверял Антон, проглатывая очередную порцию горячительного напитка.
Смеси с добавлением рома получили название «Привет!» Скоро бармен сделался бесконечно разговорчивым и веселым. Смешав полусухое «Абрау-Дюрсо» с зеленым «Шартрезом», алхимик пошел соблазнять ослепительную блонду Катю Судец, о которой вздыхали все ребята.
Испанка с замиранием сердца наблюдала за обходительным Сашей, который крепче и крепче привлекал к себе кокетливую Ладу, и бесилась. Сережа Хрущев тоже во все глаза смотрел на их бесцеремонные милования, не понимая, что происходит, почему вдруг он оказался лишним и вообще, как такое могло произойти?! Улучив момент, когда Александр отошел, он набрался смелости и подошел к Ладе:
– Лада, Ладочка, я же к тебе пришел! Я здесь ради тебя!
– И хорошо, – снисходительно взглянула красотка. – Если б ты не пришел, я бы рассердилась!
– Я пришел… – еле слышно причитал Сергей не своим, а каким-то чужим, упавшим голосом.
В этот момент вернулся Александр.
– Лада, мне надо с тобой поговорить! – и, не обращая внимания на Хрущева, потянул девушку за собой.
Сережино сердце страдальчески сжалось. Юноша прислонился к стене, в глазах потемнело, слезы душили. Чтобы не расплакаться, он выскочил в прихожую и в полумраке, не решаясь зажечь свет, чтобы никто не обнаружил его душевного смятения, стал шарить по вешалкам, отыскивая одежду. Обнаружив пальто, молодой человек резко сдернул его и только тут услышал сдавленные рыдания. Уткнувшись в шубу, навзрыд ревела Леля Лобанова. Сережа робко прикоснулся к ней:
– Лелечка, что с тобой?
Несчастная подняла заплаканное лицо.
– Он со мной сюда пришел, этот мерзкий Сашка! Со мной!
– Не плачь, все обойдется!
– Предали они нас, предали! – всхлипывала Леля. – Ненавижу!
– Я ухожу, – процедил Сергей, ему было страшно разрыдаться на глазах у знакомой, страшно было обнажить свою безумную боль, признаться, что он безответно влюблен, отвергнут!
Несчастный взял шапку.
– Я пошел! – выдавил он.
– И я с тобой! – пискнула Леля.
Сергей помог ей надеть шубу и, придерживая, вывел расстроенную знакомую на крыльцо. Увидев дочь Лобанова, которую сложно было не узнать в ярко-рыжей лисьей шубе и такой же броской пушистой шапке, водитель министра сельского хозяйства завел огромный «ЗИМ» и подал к подъезду. Леля старалась себя сдерживать, но непокорные слезы упрямо текли по щекам. Сергей поспешил открыть дверь, девушка забралась вглубь салона.
