Всѣ министры и главноуправляющіе отдѣльными частями имѣли у Государя свой самостоятельный докладъ. Государю были также непосредственно подчинены генералъ-губернаторы, а также градоначальники обѣихъ столицъ.
Это не значило, что Государь входилъ во всѣ детали управленія отдѣльными вѣдомствами (хотя, напр., Императоръ Александръ III былъ «собственнымъ министромъ иностранныхъ дѣлъ», которому докладывались всѣ «входящія» и «исходящія»; Н.К. Гирсъ былъ какъ бы его «товарищемъ министра»). Отдѣльные министры имѣли иногда большую власть и возможность широкой иниціативы. Но они имѣли ихъ, поскольку и пока имъ довѣрялъ Государь.
Для проведенія въ жизнь предначертаній, идущихъ сверху, Россія имѣла также многочисленный штатъ чиновниковъ. Императоръ Николай I обронилъ когда-то ироническую фразу о томъ, что Россіей управляютъ 30.000 столоначальниковъ. Жалобы на «бюрократію», на «средостѣніе» были весьма распространены въ русскомъ обществѣ. Принято было бранить чиновниковъ, ворчать на нихъ. За границей существовало представленіе о чуть ли не поголовномъ взяточничествѣ русскихъ чиновниковъ. О нёмъ часто судили по сатирамъ Гоголя или Щедрина; но карикатура, даже удачная, не можетъ считаться портретомъ. Въ нѣкоторыхъ вѣдомствахъ – напр., въ полиціи – низкіе оклады дѣйствительно способствовали довольно широкому распространенію взятки. Другія, какъ, напр., министерство финансовъ или судебное вѣдомство послѣ реформы 1864 г., пользовались, наоборотъ, репутаціей высокой честности. Надо впрочемъ признать, что одной изъ чертъ, роднившихъ Россію съ восточными странами, было бытовое снисходительное отношеніе къ многимъ поступкамъ сомнительной честности; борьба съ этимъ явленіемъ была психологически не легка. Нѣкоторыя группы населенія, какъ, напр., инженеры, пользовались ещё худшей репутаціей, чѣмъ чиновники, – весьма часто, разумѣется, незаслуженной.
Зато правительственные верхи были свободны отъ этого недуга. Случаи, когда къ злоупотребленіямъ оказывались причастны министры или другіе представители власти, были рѣдчайшими сенсаціонными исключеніями.
Какъ бы то ни было, русская администрація, даже въ несовершенныхъ своихъ частяхъ, выполняла, несмотря на трудныя условія, возложенную на неё задачу. Царская власть имѣла въ своёмъ распоряженіи послушный и стройно организованный государственный аппаратъ, прилаженный къ многообразнымъ потребностямъ Россійской Имперiи. Этотъ аппаратъ создавался вѣками – отъ московскихъ приказовъ – и во многомъ достигъ высокаго совершенства.
Но Русскій Царь былъ не только главой государства: онъ былъ въ то же время главою русской православной церкви, занимавшей первенствущее положеніе въ странѣ. Это, конечно, не означало, чтобы Царь былъ вправѣ касаться церковныхъ догматовъ; соборное устройство православной церкви исключало такое пониманіе правъ Царя. Но по предложенію Святѣйшаго Сѵнода, высшей церковной коллегіи, назначеніе епископовъ производилось Царёмъ; и отъ него же зависѣло (въ томъ же порядкѣ) пополненiе состава самого Сѵнода. Связующимъ звеномъ между церковью и государствомъ былъ оберъ-прокуроръ Сѵнода. Эта должность болѣе четверти вѣка занималась К.П. Побѣдоносцевымъ, человѣкомъ выдающагося ума и сильной воли, учителемъ двухъ Императоровъ – Александра III и Николая II.
За время правленія Императора Александра III проявились слѣдующія основныя тенденціи власти: не огульноотрицательное, но во всякомъ случаѣ
