— Разве я не имею права интересоваться таким? — она едва заметно улыбнулась.
Вот что всегда меня восхищало в этой женщине, что она даже в самых сложных ситуациях умеет держать лицо. А ситуация у нас с ней была сложная, как ни крути.
Она потянулась рукой к столу, и только сейчас я заметил стоящую на нем бутылку виски и два стакана.
— Могла бы просто сказать, что ждала меня, чтобы выпить, — усмехнулся я и потянулся включить свет над плитой, но она меня остановила:
— Не включай, — попросила Света, — давай так посидим.
— Давай, — согласился я.
Мне по большому счету было плевать.
— Лед достань, — скомандовала жена, и я безропотно подчинился.
Она плеснула янтарной жидкости в оба стакана и один из них протянула мне. Лед тихо звякнул о стекло. Я взял вискарь из ее рук, и наши пальцы на мгновение соприкоснулись. Она вздрогнула. Да, она всегда так реагировала, даже от самых невинных моих прикосновений, и это стало причиной того, что я стоял на кухне ее квартиры и был ее мужем. Избалованная Светлана привыкла получать все, что хотела. Папочка ее так воспитал.
— И все же у тебя кто-то есть, — убежденно заявила она.
— Нет, — высказал я протест, — кроме тебя, у меня никого нет.
Она вымученно улыбнулась, хоть и было ясно — не поверила. Светлана время от времени подозревала меня в изменах, но истерик по этому поводу никогда не устраивала. Ей хватало благоразумия не опускаться до демонстрации ревности ни на людях, ни наедине со мной. К счастью, она не препятствовала моему общению с бывшей женой и дочерью. Потому что в таком случае я не оставался бы с ней. Хотя вряд ли у меня с самого начала был выбор.
Я залпом опрокинул содержимое стакана, и напиток обжег горло. Приятное тепло разлилось по телу, я наконец-то начал успокаиваться. День, проведенный в непосредственной близости от Алены, дался мне нелегко. Но такие акции садомазохизма были необходимы хотя бы для того, чтобы помнить о своих целях. И не забыть ненароком обо всем том, чем мне пришлось пожертвовать.
Я ополоснул стакан под проточной водой и поставил на сушку. Завтра придет домработница, но я не любил оставлять после себя беспорядок.
— Хватит тут сидеть, — я протянул жене руку, — пойдем.
Она вложила в мою протянутую ладонь свою и поднялась. Я за руку повел ее мимо комнаты сына в нашу спальню. Мы ступали босыми ногами едва слышно, но каждый шаг отдавался в моей груди, словно внутри был часовой механизм, отмеряющий время. Мне казалось, что оно утекает сквозь пальцы, а я все никак не могу поймать его ритм.
Прикрыл за нами дверь и обернулся к Свете. Она стояла в лучах не то луны, заглядывающей в окно, не то света фонарей. Это сейчас было неважно. Ее черные волосы водопадом спускались по плечам, а на ощупь, как я знал, были гладкими, как шелк. Я никогда не наматывал их на кулак во время секса, никогда не дергал, только гладил после, пропуская темные пряди через пальцы. Ее кажущиеся огромными глаза смотрели на меня с обожанием, в предвкушении супруга облизала губы.
Я набросился на Свету с поцелуями. Запах алкоголя и сигарет вперемешку с ее духами сводил меня с ума. Моя жена — одна из немногих женщин, способных завести меня в секунды и выдержать мой темперамент. Звериная страсть, которую я испытывал к этой женщине, стала для меня и счастливым билетом, и приговором одновременно. Да, я хотел ее всегда. Но на этом все.
Я подхватил ее под ягодицы и прижал спиной к стене, рядом с дверью. Шумоизоляция в квартире была сделана на высшем уровне, и мы никогда не боялись разбудить спящего ребенка. Я стянул с плеч Светланы халат и стал покрывать поцелуями нежную кожу, отчего она застонала, запрокинув голову. Всегда отзывчивая, всегда готовая для меня, даже в минуты, когда думает, что я могу ей изменять. А я могу, но не хочу. Наелся.
