– Станислав Казимирович, – обращаюсь я в тоске к другу детства. – А двери когда убирать будем?
– Где-то через недельку…
Стало быть, времени у меня – всего ничего. Нужно ведь не просто найти работу, нужно еще, чтобы она располагалась в зоне досягаемости пешкодралом.
Стасу и самому неловко. Посетителей по-прежнему нет. Хмурится, покряхтывает. Наконец подходит ко мне, возлагает руку на плечо.
– Давай-ка пойдем потолкуем…
И, провожаемые понимающими взглядами Тохи и Таси, мы удаляемся в его тесный кабинетик. Там Стас извлекает из сейфа початую стеклянную фляжку коньяка и пару крохотных яшмовых рюмочек, наливает мне, потом – себе. Негромко чокаемся.
– Ты пойми… – помявшись, заводит он проникновенную речь. – С дверьми это ведь не я придумал. Мы целиком зависим от фирмы-производителя. А там кто-то шибко умный нашелся… Рекомендуют убрать.
– Рекомендуют? – с надеждой переспрашиваю я. – Или приказывают?
– В данном случае это одно и то же, – ворчливо отзывается Стас. – Не хочется мне тебя терять, – признается он. – Не потому, что ты работник хороший! Работник ты, между нами, хреновенький… Просто потому что… Короче, сам понимаешь, почему…
Угрюмо киваю. Как-никак в одном дворе росли.
– Все-таки решил увольняться? – отрывисто спрашивает Стас.
– Ну а что делать?
Станислав Казимирович приглушенно рычит и вновь наполняет рюмки. Длинное узкое лицо, унылый нос, усики перышками. И тоже, наверное, католик. Такой же католик, как я православный.
– Ты на котором этаже живешь? На двенадцатом?
– На десятом…
– Лифты демонтируют – пешком подыматься будешь?
– Лифты?.. – пугаюсь я.
– Запросто! Новые дома – видел? Там даже пролетов нет лестничных… Не предусмотрены.
С судорожным вздохом выцеживаю вторую рюмку, бессмысленно верчу ее в пальцах.
– А знаешь, что? – бодро предлагает Стас. – Примем-ка мы сейчас с тобой по третьей – для храбрости, вернемся в торговый зал, возьмешь ты телик…
– Даже не думай!
– Бесплатно и насовсем! – Он повышает голос, воздев при этом длинный указательный палец, и слегка выкатывает бледно-голубые, почти бесцветные глаза. – Приз за отвагу! А? Выставочную модель подарю… А хочешь, я тебе зарплату повышу? Ну не в два раза, конечно, но…
– Прямо бес-искуситель… – криво усмехаюсь я.
– Ну! – живо подхватывает он. – Кого ж мне еще искушать-то? Только тебя! Я – бес, ты – праведник. В преисподней нам, знаешь, какие бонусы за каждого праведника причитаются?..
– Погоди-ка… – Я отставляю пустую рюмку. – А ты где про бесов услышал?
– Да Тоха рассказал, как тебя там сегодня в сквере просвещали…
А какие еще варианты? Поступить охранником в тот погребок, где мы обычно обедаем? Кто меня туда примет? Ни навыков, ни подготовки… Кроме того, у охранников свой профсоюз, человеку со стороны лучше и не соваться…
Да, мама, обложили твоего сына со всех сторон, податься некуда. Двери вон демонтируют, лифты…
А собственно, что меня останавливает, кроме страха? Принципы? Какие, к черту, принципы, если сам теликами торгую! А уж если взять на вооружение безумную версию дамы из сквера… Изящная, кстати, версия! Раньше люди продавали душу дьяволу, а теперь, выходит, сами платят за то, чтобы приобрести орудие самоубийства и добровольно отправиться в ад. А я, весь такой чистенький, им в этом способствую…
Правда, есть еще не менее безумная версия Маргариты Марковны… и публичное заявление патриарха…
Станислав Казимирович тем временем решительно разливает коньяк по рюмочкам.
